— Подумай, посоветуйся…
— Переговорю я и с Аксюшей. Только почему она мне и слова не вымолвит?
— Да как же-то, Семен Аникич, девушке!..
— И впрямь верно, — согласился старик Строганов. — Так за Бегбелием я пришлю людей, — переменил он разговор.
— Ладно, присылай.
Ермак Тимофеевич встал, простился с Семеном Иоаникиевичем и вышел из горницы.
«Обручат и к стороне… Оно лучше, вернее будет… А хитрит старик. Чует мое сердце», — мелькнуло в его голове, когда он вышел из хором и шел по двору.
Он теперь уже не забыл, отойдя от хором и подходя к поселку, посмотреть на окно светлицы Ксении Яковлевны, но на этот раз ее в окне не было. Она была в рукодельной.
Ермак не ошибался: Семен Иоаникиевич действительно хитрил и хотел выиграть время. Брак племянницы с Ермаком Тимофеевичем не был ему по душе. Хотя он чувствовал, что дело зашло уже слишком далеко, что Ермак прав и не только полный разрыв с ним, но и разлука может губительно отразиться на здоровье его любимицы Аксюши.
Надоумленный Ермаком, он решил переговорить с нею в надежде убедить в необходимости похода для блага Ермака и обойтись без обручения, которое все-таки его обязывало — оно уже являлось несомненно более серьезным делом, чем простое согласие на брак.
Чтобы не откладывать в дальний ящик исполнение своего намерения, старик Строганов тотчас же по уходе Ермака Тимофеевича отправился в светлицу к племяннице. Ксения Яковлевна была, как мы уже говорили, в рукодельной, веселая, оживленная.
Увидев дядю, она бросилась радостно ему навстречу и крепко поцеловала руку. Тот нежно поцеловал ее в лоб.
Он не видел ее с того дня, когда с нею случился обморок. Рассерженный невозможностью разлучить ее с Ермаком, он недоволен был и ею, а выразил это тем, что не ходил в светлицу целую неделю.
— А я, дядя, о тебе соскучилась, забыл ты совсем свою Аксюшу, — заговорила девушка.
— Забыл не забыл, — несколько сконфуженно ответил он, — а дел много скопилось…
— Ну вот теперь пришел, так рада я.
— Пойдем к тебе, погуторим.
— Пойдем, дядя.
Они прошли в соседнюю с рукодельной комнату и сели на лавку.
— Ну, как здоровье твое, Аксюша? — спросил после некоторой паузы старик Строганов.