— Ишь, какова здесь Чусовая-то! Совсем Волга, — говорили казаки.
— А это что? — с недоумением уставились они на возвышавшуюся перед ними громаду, достигавшую чуть не до облаков.
Это и был Югорский камень, или Уральские горы, гордо стоявшие перед отважными пришельцами, покрытые внизу густым кедровым лесом, а голыми вершинами действительно почти достигавшие облаков.
Ермак и его люди никогда в жизни не видали таких высоких гор.
— Это и есть Сибирь? — спросил Ермак Тимофеевич проводника Миняя.
— Нет, Сибирь дальше, за этими горами, а это Югорский камень, — отвечал тот.
— Хорош камень, целая глыбища.
— Так уж зовется… Ну вот мы и Чусовую прокатили, — добавил Миняй.
— Как, разве конец ей?.. Ишь, как вдаль бежит, — заметил Иван Кольцо.
— И пусть ее бежит, а нам надо поворотить в сторону. Вишь, речка течет вправо?
— Видим, видим…
— Серебрянкой она прозывается, по ней наш путь… Только как-то мы пройдем ее?
— А что? — с беспокойством спросил Ермак Тимофеевич.
— Тиха да мелка она, вот в чем незадача, двух дней не проедешь, придется тащить челны на себе до речки Жаровли.
— Ничего, потрудимся, — заметил Иван Кольцо.
— Не без того будет… — сказал Миняй.
В это время передний челн, на котором были беседовавшие, поравнялся с косой, образуемой рекой Серебрянкой при впадении ее в Чусовую.
— Что же, надо сворачивать? — сказал Ермак Тимофеевич.
— Поздно, атаман, лучше заночевать на косе, а то в Серебрянку входить ночью не рука… Начнутся сейчас горы, придется опять в челнах ночевать, а уж которую ночь так ночуем! Надо дать людям расправить ноги и руки, — посоветовал Миняй.
— Это ты правду молвишь, — согласился Ермак Тимофеевич.