— И то верно…
Действительно, казак шел уже рядом с фигурой и вместе с ней наклонялся над мертвыми, некоторых он даже клал на спину.
— Что за чертовщина такая!
— Что он там делает?
— Кумился он, что ли, с ней?
— Может, красотка, так влюбился…
В этом смысле высказывались казаки.
— Чего он там с ней лодырничает? — вышел из себя Ермак и свистнул.
Молодцеватый свист гулким эхом отозвался в лощине. Казак расслышал вызов. Он — видно было по жестам — стал торопить фигуру. К тому же она закончила осмотр мертвецов: вот наклонилась над последним и направилась к горке.
— Дружно идут…
— Словно жених с невестой…
— Али муж с женой…
— Увидим, какая такая краля!
Этими насмешливыми замечаниями встретили казака и фигуру. Вот они вошли на горку. Свет от костров осветил спутницу казака. Это оказалась высокая, худая женщина с черными, с сильною сединой волосами, космами выбивавшимися из-под головной повязки, и смуглым, коричневым лицом. Она была одета в бывшую когда-то синего цвета холщовую рубаху с длинными рукавами, без пояса; ноги были обуты в оленьи самодельные башмаки мехом вверх. На ней накинута была потертая от времени шкура горной козы. Сколько ей лет, сказать было трудно. Может быть, сорок, а может быть, и все шестьдесят.
— Убил бобра…
— На ловца и зверь…
— Вот так краля!
Этими возгласами встретили казаки приведенную из лощины женщину. Казак направился к костру, у которого сидел Ермак.
— Чего ты там с ней якшался? — пробурчал тот.
— Больно слезно умоляла меня искать…