– Он почти всегда ходит со своими псами. Что, если бы почуяли?
– Тот раз он был один. – Всеволод вздернул подбородок. – Один шел в сторону часовни. Я пошел следом. Подумал, что лучшего случая не представится.
– Дурень… – Григорий не смог промолчать. Вот только парень его, кажется, даже не расслышал. Ему хотелось выговориться.
– Темнело уже. Еще не вечер, но уже сумерки.
– Тут что ни день, то сумерки, – пробормотал Григорий себе под нос.
– Он зашел в часовню. – Всеволод смотрел куда-то поверх его головы, словно бы видел что-то другим не видимое. Или просто вспоминал. – Я остался ждать. Сначала думал, он скоро выйдет, а ждать пришлось больше часа.
Больше часа. И все это время фашист провел с его сыном, с Митяем провел! Теперь уже сам Григорий сжал кулаки в немом бессилии.
– Он вышел… – Парень замялся.
– Он вышел, а ты не смог его убить, – сказал Григорий. – Человека убить, Сева, непросто. Уж я-то знаю, что говорю.
– Он не человек…
– Я знаю. Зато ты человек, парень. Что ты сделал?
Всеволод долго не отвечал, о чем-то напряженно думал, но, когда заговорил, голос его звучал твердо.
– Я подумал, что часовня разрушена, и там нечего делать больше часа. Но этот… гад все равно что-то делал. Я решил осмотреться, обыскать там все.
– Обыскал?
– Да.
– И что-то нашел?
– Нет.
Григорий едва не застонал от разочарования. Столько времени потрачено зря на пустые разговоры!
– Но я уверен, что где-то там должен быть потайной вход, – сказал Сева твердо.
– Почему ты в этом так уверен?