Тихонько скрипнули петли люка, зашуршали под тяжелыми шагами осколки штукатурки, наступила тишина.
– Ну что? – шепотом спросила старуха. – Что там, Отто?
– Их нужно убрать отсюда. Уже появляется запах.
– Значит, все-таки неправда… – В голосе старухи послышалось облегчение.
– С Гюнтером правда. – Лязгнул, закрываясь, люк. – Я не верил до последнего, что это возможно. Знаешь, он ведь признал меня. Признал, но отказывался подчиняться. Любопытный феномен.
– Но у меня не вышло…
– У тебя не вышло, сестра.
– А у тебя?
– Я не храню свои использованные игрушки так небрежно. Я их сразу же утилизирую. В целях гигиены.
– Но ведь одна игрушка у тебя все еще есть. – Григорий подался было вперед, но сдержался, впечатался взмокшей спиной в железную стену котла, перестал даже дышать, чтобы ничего не упустить.
– Она мне еще нужна. Забавный мальчишка. Знаешь, я не могу заставить его забыть, у него есть какие-никакие способности. Но так даже интереснее, когда они помнят и содрогаются от страха.
Помнят и содрогаются от страха… Что помнит Митяй? Что такое может заставить его содрогнуться от ужаса? Заскрежетали, сжимаясь все сильнее зубы, и Григорий с огромным трудом заставил себя разжать сведенные судорогой челюсти.
– У тебя есть три запасных. А еще тот новый работник. Садовник, которого привела фрау Хельга.
– Предлагаешь мне истреблять прислугу ради научного эксперимента, сестра? В этой стране не так много послушных и исполнительных людей. Опять же, нам не нужны слухи.
– Мы должны убедиться. Ладно – я, но у тебя… у тебя может получиться.
– Для этого я должен стать таким… – фон Клейст осекся, а когда снова заговорил, голос его звучал сухо: – Я еще не готов, но непременно дам тебе знать. Сейчас у нас есть проблемы поважнее.
– Мы его так и не нашли…
– Да, мы его так и не нашли… А он с каждым разом становится все сильнее, все опаснее.
– Для нас?
– Не говори глупостей, сестра. Для местных. Мне нравится это место, и мне не хочется выжигать окрестные деревни.