Мой Орк. Другая история

— Я достаточно сильный, — насупился, — и могу вызвать его на поединок.

— Можешь, — усмехнулся, — но знай, этот день станет для тебя последним. Тарос воин, а ты подмастерье кузнеца. За его плечами десятки сражений и во всех он победил. Никакая ярость и никакое желание, Сакар, не помогут тебе одолеть его опыт и навыки.

— Предлагаешь мне трусливо отступить? — сбросил его руку с себя.

— Предлагаю не пороть горячку. Ты моя единственная родня, если полезешь на Тароса, я не смогу остаться в стороне, значит, полезу следом. И скорее всего, в этой битве ляжем оба. У тебя впереди столько самочек. Вот увидишь, среди катаганок есть истинные красавицы, выберешь любую, добьешься ее как настоящий орук, покоришь.

Тогда Сакар немного остыл и отправился готовить свою лошадь, но на Тароса продолжал поглядывать с явной злостью.

— Уговорил? — Ирхат подошла к Радулу.

— По крайней мере, попытался. Надеюсь, твой брат проявит благоразумие.

— Молодняк он никогда не обижал. Тарос хоть и сумасброд, но дерется честно. В поединках выбирает себе равных.

Через полчаса все были готовы к переходу. И тут Тарос не стал уступать — почти силой затащил Эйву на своего коня.

— Пусти!

— Сидеть смирно, — прижал ее к себе, — дорога опасная, так что давай без глупостей.

— Ты вообще ранен, — покосилась на его ногу, — какой от тебя прок, если что случится?

— Ох, как, — улыбнулся и незаметно вдохнул запах самочки, — ты меня плохо знать. Даже без ноги я могу удивить.

— Мне неудобно, — принялась крутиться, — твое седло упирается в поясницу.

— А это не седло, — обдал кожу горячим дыханием.

От услышанного желание сопротивляться вмиг пропало.

— Вот и умница, — положил руку ей на живот.

— Тарос, пожалуйста, хватит, — еще и мурашками покрылась с ног до головы.

— Мы всего лишь сидеть на одной лошади, — качнулся вперед, отчего конь зашагал в сторону тропы, а Эйва уже во второй раз испытала приступ стыда. Его горячее тело, эти якобы ненавязчивые движения, прикосновения, намеки… как тут оставаться беспристрастной! Радовало одно, из всех возможных чувств самым ярким был все-таки стыд.

Небо к тому времени заволокло седыми облаками, туман тонкой пеленой окутал болота.