Хьюстон, 2030: Нулевой Год

Последний раз Марк посещал Кучу лет шесть назад. Тогда мусорщики обнаружили свежий труп мужчины с явными признаками странгуляции и сочли за лучшее вызвать Полицию. Труп принадлежал главе крупной преступной группировки, и подпадал под юрисдикцию ФБР. Марк был уверен, на Куче только один труп из пяти вообще удостаивается чести вызова Полиции и какого-либо расследования. Большинство «находок» мусорщики тихо закапывали. Вызовешь Полицию, огородят место преступления на полдня, и где тогда мусор перебирать? Шесть лет назад, Куча ещё оставалась «кучей» в полном смысле слова. До Обвала бытовало даже мнение, полигон дороги Маккарти – самая высокая точка плоского как стол Хьюстона. Теперь, изрытый ямами и траншеями полигон более всего напоминал рекордный швейцарский сыр.

Примерно сто лет, Хьюстон и города-спутники слой за слоем оставляли здесь мусор. Как за миллионы лет гнилое бревно превращается в уголь, мусор после Обвала превратился в полезное ископаемое! Как всякое месторождение, мусор должен когда-нибудь кончиться. Точно, как проклятый сланцевый газ, о котором давеча рассказывал Фредерик. Интересно, что станет с окрестными кварталами, когда разработка Кучи остановится? Наверное этот самый «Нулевой Год» придёт, как в книжке про Пол-Потовскую Кампучию.

— Я должен дать Вам инструктаж по Технике Безопасности, сэр, — сказал Родриго. — Вы предпочитаете полную официальную версию, или неофициально – парой предложений?

— Неофициальной версии достаточно, сержант, — Головная боль сводила Марка с ума, не хватало ещё инструктажей по ТБ.

— Ладненько. Короткая версия звучит так: «Хотите жить – глядите под ноги. И не теряйте бдительности.»

— Я и без инструктажей гляжу. Страшновато у вас.

— Главное – не расслабляйтесь. Как привыкнешь к опасности – тут-то и случится с тобой какая-нибудь гадость. Вчера – засосало разведчицу в гниль-яму. Девчонка сама виновата. Насмерть, ясный пень. Гниль-яма – конец сразу.

— Что за гниль-яма?

— Так называют. На северной стороне, вываливали просроченные продукты из супермаркетов. Целыми мусорными контейнерами привозили. По пять тысяч фунтов [прибл. 2000 кг], представляете себе? Кто бы сейчас выбросил пять тысяч фунтов вполне съедобной жратвы? Из продуктов образовались под землёй вроде чирьи. Сверху – пласты твёрдого мусора, снизу – жидкий гной. Вода из гниль-ям не вытекает, оттого что продукты раньше были в пластиковой плёнке. Если гниль-яма решила тобой пообедать, – это всё. Засасывает моментально, как в болото. И ещё отрыгнёт метаном пополам с сероводородом. У мусорщиков правило: если за пятнадцать секунд не выдернули провалившегося, всё, можно дальше не беспокоиться. Даже тело доставать не рискуют. Вы не поверите, гниль-яма человека – переваривает! Три дня, максимум, неделя – и остался один скелет.

Марк прикинул в уме размеры полигона. Получалось не меньше квадратной мили [прибл. 2,6 кв. км]. Учитывая все эти траншеи, гниль-ямы и ещё чёрт знает что, поиски Жасмин могут затянуться до вечера, даже без посещения мастерских.

Фотографии Жасмин Хобсон у Марка не было. Сначала он не слишком беспокоился по этому поводу, думая, особые приметы девушки сделают поиск достаточно простым делом. Оказалось наоборот. Каждый раз, как Марк пытался спросить мусорщиков, не знают ли девочки-подростка с бельмом и шрамиками от ожогов, все отрицательно качали головами. Негласные правила Подёнки действовали и здесь: работники очень не любили обсуждать несчастные случаи на производстве. Родриго заявил, куда проще полагаться на собственные ноги и глаза, а не тратить время на расспросы. Сержант припоминал, что несколько раз видел на Куче девушку с бельмом. Если видел раньше, почему бы не обнаружить снова?

К обеду обследовали менее половины полигона. Марк совершенно вымотался. К головной боли от выпитого вчера алкоголя добавился головняк от специфического аромата свалки. Каждый компонент сам по себе, вроде, ничего: дым бесчисленных костров, запахи прелых листьев, машинного масла, гнилой древесины, и так далее. А вместе – получается отвратительный «букет». Похоже, вся одежда пропиталась этой гадостью. От мелкого дождя рубашка стала влажной и неприятно царапала кожу, а офисные полуботинки и брюки до колена – покрылись толстым слоем жирной, глинистой грязи. Марк пожалел, что утром не подумал и оделся, как для Участка. Теперь Мэри будет жаловаться, муж плохо бережёт одежду, и надо делать внеочередную стирку. Вдобавок к пытке, во рту у Марка стояла великая сушь, как на «Мёртвой Земле» в Айове, а он не мог заставить себя пить. Стоило взять в рот глоток воды, от запаха и самого вида отбросов бедного следователя буквально выворачивало наизнанку.

Как они вообще тут работают? Привыкли? Наверное, «разрыв поколений», подумал Марк. Мусорщики постарше одеты в куртки с длинными рукавами, у многих – резиновые сапоги или грубые ботинки. Почти все имели на руках перчатки, а у некоторых рот и нос прикрывала тряпичная маска. Конечно, до Обвала у старшего поколения была совсем другая работа. Юристы, финансисты, менеджеры… Как мама депьюти Кима, переквалифицировавшаяся из финансового аудитора в мусорщицу. Даже если кто и не являлся раньше «белым воротничком», заполнять полки в супермаркетах или крутить гайки в авторемонтной мастерской – всё равно занятие почище, и куда благороднее.

А вот мусорщики помоложе, кому не стукнуло двадцати. У этих на лицах не наблюдалось ни отвращения, ни бесполезных масок. На куче мусора перед Марком, девушка отпустила грубую шутку про парня, сортировавшего отбросы несколько ниже. Звонко засмеявшись, обидчица бросилась наутёк, разбрызгивая босыми ногами грязные лужицы. Парень погнался за девушкой, но запнулся вьетнамкой и чуть не упал, вызвав взрыв смеха среди остальных мусорщиков. Он комично запрыгал на одной ноге, освобождаясь от второй вьетнамки, но гнаться уже передумал. Юная мусорщица сама спускалась с кучи, чтобы возобновить работу.

Несмотря на испортившуюся погоду, молодежь трудилась в полуголом виде, даже девушки. Армейские брюки и лифчик от бикини? Нормальный костюм мусорщицы, обычное дело. Никакой особой рабочей обуви; молодые люди обходятся парой сандалий из старых покрышек, а многие – вообще предпочитают работать босиком. Мусор перебирают голыми руками. Резиновые перчатки – у каждого третьего, но их носят за поясом. Перчатки надевают, только если в мусоре обнаруживается что-то действительно опасное – аккумуляторная батарея или металлическая стружка. Поколение, родившееся уже после Обвала или за несколько лет до него, они просто не видели ничего другого в жизни. Для них свалка стала нормой. Пусть не самым приятным местом работы, но достаточно годным.

А на полигоне уже подрастает третье поколение. Присев на строительные обломки, две женщины кормят грудью малышей. Одной, наверное, шестнадцать. Вторая чуть постарше; у её ног, сидя прямо в луже, совершенно голый двухлетний карапуз лепит куличики из грязи. Мальчуган откопал сплюснутую банку от «Кока-Колы» и торжественно вручает мамаше. Та, улыбаясь сыну, – отправляет находку в корзину. Недаром малышей на Куче называют – глистами! Для этих весёлых глистов, свалка – дом родной. Где ещё можно так забавно вымазаться глиной в луже, налепить отличных куличиков и откопать такую великолепную «Колу»?

— И как им не противно ходить по этой гадости без сапог? По самую макушку в дерьме! — не то спросил, не то констатировал факт Марк. Толстяк Родриго вроде бы из поколения промежуточного между бывшими «белыми воротничками» и двадцатилетними. Одет с комфортом: на ногах «промышленные» резиновые сапоги, на плечах – пластиковая накидка от дождя. Аромат помойки на сержанта не действовал совершенно. Когда подошло время обеда, он купил у пожилой разносчицы пару буррито[52] и принялся уплетать на ходу.

— Без сапог? А почему должно быть противно? — брови сержанта взлетели, а надкушенный буррито – задержался перед ртом. По-видимому, вопрос о сапогах и мусоре никогда Родриго не занимал.

— Я неправильно выразился. Не противно, а опасно. Например, всякие инфекции? В мусоре наверняка и шприцы старые попадаются, медицинские отходы и всё такое. — Марк уже свыкся, что младшие бегают босиком в школу, да и вообще чуть ли не везде, но не по свалке же?

— Как раз наоборот. Некоторые мусорщики утверждают, без ботинок на Куче безопасней. Меньше шанс провалиться в гниль-яму или какую-нибудь шахту. Ноги чувствуют, типа земля пружинит, всё такое. Я полагаю, это сказки. Однако, ходить по свалке босиком вряд ли опаснее, чем в любом другом месте Хьюстона. Иногда и у меня выбора нет. Представляете, утром придёшь в сандалиях, а к обеду соберётся такая гроза! Бах, и грязь по колено. Что делать? Поневоле приходится разуваться. Хотя, я стараюсь на службе босой не ходить. Начальство требует поддерживать авторитет Полиции, знаете ли.