– И всё, что на Вас смогут повесить – это воспрепятствование осуществлению правосудия, да и то вряд ли. Бесспорно, Вы избавились от тела, но Вы не были в заговоре об умышленном убийстве. Вы не были даже сообщником по принуждению – чем они докажут, что Вы могли знать об убийстве заранее? Отлично! Просто превосходно!
– Всё правильно. А раз наша уважаемая Шерлок Холмс всё знает… Вернёмся к нашему телу в канаве! У меня – два почерка. Первый быстрый, докторский. Он для письменного заявления не пойдёт. А мой каллиграфический почерк, как вы можете себе представить, – идеален до последней закорючки, но им я пишу очень медленно. Вы будете ждать, или напишете текст за меня? Если Вы, миссис Боуэн, позаботитесь о моём лжесвидетельстве, я быстро накарябаю Вам рецепт успокаивающего чая. Для рецептов мой докторский почерк годится идеально…
***
Мы возвращаемся домой в половине четвёртого утра. Кэйт, сидя на багажнике моего велосипеда, держит скейт и подаренный Ли свиток. «
Внутри свитка запрятана самая главная улика по делу, причём именно та, которую мы никому не покажем. Ли сказал, что если разломить бамбуковую палочку-грузик, освободив нижнюю часть свитка, на бумаге внутри найдутся отпечатки пальцев. Пальцев трупа, который сейчас разлагается в жирной глине оросительной канавы. Но уродовать произведение искусства мы не будем. Отпечатки пальцев могут указать имя промышленного шпиона. А могут и не указать. Какая разница. Шпион погиб по собственной глупости. Поверил, что в мире есть дармовая энергия! Проще верить, что в мышеловке имеется дармовой сыр.
– Как ты думаешь, Виктора Чена отпустят? – Спрашивает Кэйт.
– Не сомневаюсь. У Воксмана абсолютно ничего против Чена нет. Про убитого двойника мы с тобой промолчим. Нет тела – нет и дела. А когда придёт электронная почта откуда-нибудь из Далласа, что Чен Те-Шенг жив-здоров, но у него украли бумажник, Государственный Обвинитель просто побоится опозориться в суде присяжных! Не пройдёт и часа, Виктора отпустят на все четыре стороны.
– А мы с тобой совершаем уголовное преступление. Мешаем совершению правосудия. Это как?
– Никак. Никто же не знает, о чём конкретно мы беседовали с Ли. Если совсем к стенке припрёт, я покажу под присягой, что у тебя случился особо жестокий приступ фантомных болей, и мы срочно поехали к китайскому доктору.
– Враньё под присягой – это тоже уголовное преступление.
– Почему враньё? У тебя на самом деле был приступ.
– Ни в одном глазу.
– То есть, ты обманула мистера Ли?
– Почему – обманула? Он сам спросил, бывают ли у меня фантомные боли. Я сказала честно: да, бывают. «Бывают» и «сейчас есть» – это же не одно и то же.
– Ну ты даёшь! Ты что, знала, что он – врач?
– Врач-не-врач, а то, что он имеет отношение к медицине, я знала точно.
– Как?
– Я покупаю мою чудо-смесь в китайской аптеке. Как только ты открыл дверь халупы Ли, я унюхала такой же аптечный запах.
– Круто! Знаешь, Ли сыграл именно этот трюк с Воксманом. Он сказал ему, слово в слово: «Нашёл! Тут труп под водой!» Всё правда – до последнего словечка. Именно нашёл, именно труп, именно под водой! А наш Воксман стоял в одном футе от тела и глядел на гнилую корягу. Он даже не наклонился чтобы проверить. Ну и будет у него за это «висяк». Так ему и надо.
– Ладно, забыли, – Кэйт хлопает меня по спине. Шутя и в четверть-силы, – Депьюти Хитрый Койот! Дело закрыто! Кстати, ты в курсе, что у нас опять дома нет воды?
ebooksa