— Поставишь другую? — попросил Пол.
— Ага.
Томми сбегал к колодцу и поставил на парапет другую бутылку. Какой приятный парнишка.
Пол прицелился и эту тоже сбил. Потрясающе. Два из двух.
Подбежал Томми.
— Ты меткий.
Лицо у Томми было такое, будто Пол только что единолично выиграл чемпионат мира по стрельбе.
— Как думаешь, еще раз попаду?
Томми кивнул:
— Конечно, попадешь. Только можно теперь я?
У парнишки руки чесались взять винтовку и показать, на что он способен. Может, он метче Пола. А ведь не исключено, решил Пол.
— Еще один разок, — вслух сказал он.
Томми поставил на камень новую бутылку и посторонился.
Пол прицелился в бутылку, а потом перевел ствол выше, на старое проржавевшее ведро. Нажимая на спуск, представил себе лицо отца и как тот говорит «тюфяк и размазня». Услышал резкий звяк металла — пуля ударила в ведро и отрикошетила. Ха!
Ведро раскачивалось на веревке. А вот так слабо тебе, парень?
— Попал! — возбужденно заорал он, обернувшись к Томми. — Три из трех, — прибавил он, только Томми не было. Томми лежал ничком на земле.
И не шевелился. И на спине у него было странное красное пятно.
Пол огляделся. Лес вокруг замер. Ни души. Даже птицы не пели. Теплый ясный день. Будто ничего и не случилось. Пол зажмурился и взмолился, чтоб можно было отмотать время назад на пятнадцать секунд, когда он еще не прицелился в ведро, но затем открыл глаза, а Томми по-прежнему лежал на земле.
Почему нельзя было выстрелить в бутылку, а не в ведро? От бутылки бы ничего не отрикошетило. Бутылка бы разбилась.
По течению этих мыслей Пол плыл некоторое время (минуту, час?), словно течение это способно было вновь унести его в прошлое. Но настоящее настырно дергало за рукав и не отставало — во рту сухо, в макушку лупит солнечный жар. Время вспять не повернешь. Пол стоит тут. Тело Томми лежит там. Жизнь Пола раскурочена. Он, наверное, до конца дней своих просидит в тюрьме. Ждать больше нечего. Он уже не станет ветеринаром — он вообще никем не станет.