— Да ведь ночь наступает, я собьюсь с пути!
— Вы разве не здешний?
— Нет.
— К тому же все это проселочные дороги. Вот что, сударь, — продолжал рабочий, — послушайтесь-ка моего совета. Лошадь у вас замучена, вернитесь в Тенк. Там есть хороший трактир. Переночуйте, а завтра поедете в Аррас.
— Мне нужно быть там сегодня же вечером.
— Ну, это другое дело. В таком случае все-таки ступайте на постоялый двор и возьмите свежую запасную лошадь. Конюх покажет вам дорогу.
Он последовал совету рабочего, повернул назад и полчаса спустя возвращался крупной рысью на паре лошадей. Конюх, именовавший себя почтальоном, сидел позади таратайки.
Между тем он чувствовал, что теряет время. Настала глухая ночь.
Они поехали по проселку. Дорога стала совсем плохой. Таратайка попадала из колеи в колею.
— Поезжай все рысью и получишь вдвое на выпивку, — сказал он почтальону.
Толчок — и валек сломался.
— Сударь, — сказал почтальон, — у нас сломался валек, и я не знаю, что делать. Дорога очень худая нынче; если бы вы изволили вернуться ночевать в Тенк, мы завтра утром ранехонько могли бы быть в Аррасе.
— Есть у тебя веревка и нож? — спросил он вместо ответа.
— Есть.
Он сломал сук и сделал из него валек.
На это он потерял еще с полчаса. Зато они пустились вскачь. Равнина была окутана мраком. Черные полосы тумана низко ползли по холмам и отделялись от них как дым. В тучах являлись беловатые облики. Свирепый ветер с моря ревел, производя шум, похожий на то, будто передвигают мебель. Предметы принимали какие-то страшные образы.
Холод пронизывал его насквозь. Он ничего не ел со вчерашнего вечера. Смутно припомнил он другое ночное путешествие по большой равнине в окрестностях Диня восемь лет тому назад. Ему казалось, что это было вчера.
Пробили часы на какой-то отдаленной колокольне.
— Который это час? — спросил он почтальона.
— Семь часов. В восемь мы будем в Аррасе. Нам осталось всего три мили.