— Что такое, крестьянин?
— Я плачу! — повторил Фошлеван.
— Да за что же?
— За вино.
— Какое такое вино?
— Аржантейльское.
— Какое еще аржантейльское?
— В трактире «Спелая айва».
— Ступай к черту! — отвечал могильщик. И снова кинул земли на гроб.
Гроб издал глухой звук. Фошлеван почувствовал, что зашатался и сам чуть не кинулся в яму. Он крикнул хриплым, удушливым голосом:
— Товарищ, пойдем-ка, пока еще не заперли кабак!
Могильщик захватил еще лопату земли.
— Я плачу, — снова начал Фошлеван и схватил могильщика за рукав. — Выслушайте меня, товарищ. Я монастырский могильщик, пришел помочь вам. Дело сделается и ночью. Сначала выпьем малую толику.
И, говоря это, цепляясь за эту отчаянную, упорную мысль, он печально размышлял про себя:
«А если он и согласится пить, еще вопрос: даст ли он себя подпоить?»
— Поселянин, — сказал могильщик, — если вы непременно настаиваете, я согласен. Мы выпьем. Только после работы, не раньше.
И он снова взмахнул лопатой, но Фошлеван остановил его:
— Винцо аржантейльское славное!
— Однако, — заметил могильщик, — вы настоящий звонарь. Динь-дон, динь-дон, только и слышно. Отстаньте.
Еще полная лопата земли.