— Итак, дядя Метиенн отправился на тот свет.
— Положительно. Господь Бог заглянул в свою книгу сроков. Настала очередь дяди Метиенна. Дядя Метиенн и умер.
Фошлеван повторил машинально:
— Господь Бог…
— Да, Господь Бог, — произнес могильщик авторитетным тоном. — У философов — бессмертный Отец; у якобинцев — Всевышнее Существо.
— Мы так и не сведем знакомство друг с другом?
— Мы уже познакомились. Вы крестьянин, а я парижанин.
— Какое это знакомство, пока не выпьешь вместе? Кто опорожняет стакан, тот обнажает душу. Пойдем выпьем. От этого не отказываются.
— Обязанности прежде всего.
Фошлеван подумал про себя: «Я пропал».
Катафалку оставалось проехать всего несколько шагов до маленькой аллеи, которая вела в участок, принадлежавший монахиням.
— Крестьянин, — молвил могильщик, — у меня семеро ребятишек, которых надо кормить. Так как они кушать просят, то мне не подобает пить. Их голод — враг моей жажды, — прибавил он с довольным видом человека серьезного, произносящего умную фразу.
Катафалк обогнул группу кипарисов, выехал из главной аллеи, направился по боковой аллее, выбрался на открытое пространство и углубился в кустарник. Это означало близость монашеского участка. Фошлеван замедлял шаг, но не мог удержать лошадей. К счастью, колеса вязли в земле, размокшей от зимних дождей, и замедляли путешествие.
Он подошел поближе к могильщику.
— Там есть такое славное аржантейльское винцо, — прошептал Фошлеван.
— Братец мой, — отвечал тот, — по-настоящему, я не должен быть могильщиком. Мой отец был привратником в Пританее. Он готовил меня к литературной карьере. Но его постигло несчастье. Он проигрался на бирже. И я должен был отказаться от профессии писателя. Впрочем, я сейчас пишу.
— Значит, вы не могильщик, — проговорил Фошлеван, цепляясь за эту слабую соломинку.
— Одно не мешает другому. Я исправляю две должности сразу. Фошлеван не понимал, что ему говорили.
— Да пойдем же выпьем, — сказал он.
Здесь необходимо одно замечание. Фошлеван, несмотря на свою тревогу, предлагал выпить, но не объяснялся насчет одного пункта: кто будет платить? Обыкновенно Фошлеван предлагал, а дядя Метиенн расплачивался. Предложение выпить, очевидно, проистекало из нового положения, созданного новым могильщиком, это предложение необходимо было сделать, но старый садовник коварно оставлял в тени вопрос о том, кто раскошелится. Несмотря на свое волнение, Фошлеван вовсе не имел намерения платить.