— И не видели вы громадного, массивного толстяка, похожего на слона в Ботаническом саду?
— Нет.
— А плутоватого прожженного молодца?
— Нет.
— Ну а что касается четвертого, то его не видит никто, не исключая и его адъютантов — помощников и служащих. Неудивительно, что вы не видели его.
— Не видал. Что же это за люди? — спросил Мариус.
— К тому же это совсем не их час, — пробормотал вместо ответа инспектор.
Он снова замолчал, а потом проговорил:
— 50–52. Я знаю эту лачугу. Спрятаться внутри нет никакой возможности без того, чтобы не заметили эти артисты. И тогда они, конечно, отменят свой водевиль. Они так скромны! Публика стесняет их. Нет, это не годится. Я хочу послушать, как они запоют, и заставлю их поплясать.
Проговорив этот монолог, инспектор обернулся к Мариусу и, пристально взглянув на него, спросил:
— Испугаетесь вы?
— Чего?
— Этих людей?
— Не больше, чем вас! — резко ответил Мариус, заметив наконец, что этот шпион ни разу не обратился к нему вежливо.
Инспектор еще пристальнее взглянул на Мариуса и сказал торжественным и поучительным тоном:
— Вы говорите, как человек смелый и честный. Смелость не боится преступления, честность — власти.
— Прекрасно, — прервал его Мариус. — Что же вы намерены делать?
— У каждого жильца этого дома, — сказал инспектор, не обращая внимания на его вопрос, — свой ключ от входной двери на случай позднего возвращения домой. У вас тоже, наверное, есть такой ключ?
— Да.
— Он с вами?