При всяком подведении предмета под понятие представление о предмете должно быть
однородным с понятием, т. е. понятие должно содержать в себе то, что представляется в
подводимом под него предмете, так как именно такое значение имеет выражение предмет
подчинен понятию. Так, эмпирическое понятие тарелки однородно с чистым
геометрическим понятием круга, так как круглость, которая в понятии тарелки мыслится, в
чистом геометрическом понятии созерцается.
Но чистые рассудочные понятия совершенно неоднородны с эмпирическими (и вообще
чувственными) созерцаниями, и их никогда нельзя встретить ни в одном созерцании.
Отсюда возникает вопрос, как возможно подведение созерцаний под чистые рассудочные
понятия, т. е. применение категорий к явлениям; ведь никто не станет утверждать, будто
категории, например причинность, могут быть созерцаемы также посредством чувств и
содержатся в явлении. В этом столь естественном и важном вопросе и заключается
причина, делающая необходимым трансцендентальное учение о способности суждения, которое должно показать, как возможно, чтобы чистые рассудочные понятия могли
применяться к явлениям вообще. Во всех других науках, где понятия, посредством которых
предмет мыслится в общем виде, не столь отличны от понятий, которые представляют его
in concrete, и не столь неоднородны с ними, нет необходимости в особом исследовании
применения первых понятий ко вторым.
Ясно, что должно существовать нечто третье, однородное, с одной стороны, с категориями, а с другой-с явлениями и делающее возможным применение категорий к явлениям. Это
посредствующее представление должно быть чистым (не заключающим в себе ничего
эмпирического) и тем не менее, с одной стороны, интеллектуальным, а с другой-
ebooksa