Адъютант

– Коровьи рога связками по двадцать штук! Мелкий опт, берите, пока есть!

– Три стога свежего сена и один стог клевера! Лучший корм для скота! Жирком на глазах обрастают!

– Шкуры пустынных волков! Вместе с хвостами и ушами! Шкуры только что снятые, еще рычат!

– Горный мед! Продаю горный мед!

Эта какофония звуков изрядно била по ушам, и спустя пару минут мы не без труда протолкались через это гомонящее столпотворение. Причём каждый из лотошников по пути норовил что-нибудь да всучить. Один настолько обнаглел, что чуть ли не насильно стал впихивать мне какие-то леденцы на палочке. Пришлось быть грубым. Сунул ему под нос кулак, и настырный торгаш тут же скрылся в толпе его коллег. Вот ведь странные люди: вежливых слов, что не нужны его сладости, он не понимал, а только стоило отбросить такт и пригрозить заехать в зубы – сразу все понял. В отличие от меня, Талин пёр через эту толпу с грацией паровоза прямо вперёд, не обращая внимания на предложения, несущиеся со всех сторон. Он не стеснялся отдавливать ноги, и, если кто-то не успевал отскочить – гном просто отпихивал его плечом.

– Уф, пробились, – отдувался я.

– Чертовы шакалы! – прошипел мой провожатый. – Видят, что вы здесь человек новый, вот и набросились. Все старожилы идут сквозь них очень спокойно и целенаправленно, поэтому на них так и не реагируют.

– И что, так по всему рынку?

– Да нет! Что вы! Здесь существует неписаное правило – тех, кто торгует подобным манером, не пускают дальше входных ворот. Если сунутся, сперва предупредят, а если не поймут предупреждения, надают по мордасам. Нет, местным не выгодно, чтобы подобные торговцы отпугивали и мешали покупателям.

Действительно, на улочках, что уходили в глубину рынка, было просторно и чисто. Сейчас, когда суета и толкотня не мешали, я мог спокойно рассмотреть этот рынок изнутри. У себя дома, в столице, мне приходилось бывать на нашем столичном рынке – этот отличался, причем сильно отличался. Маленькие двух- и трёхэтажные домики под черепичными крышами с большими окнами витрин во весь первый этаж. Улочки расходятся от арки входных ворот в разные стороны. На самой широкой, у дома с шестернёй на вывеске, вокруг двух локомобилей копошились пяток бородачей. Проследив за моим взглядом, Талин сказал:

– Там продают паровые машины и технику, локомобили, паровые экскаваторы и бульдозеры, паровые котлы, можно заказать паровоз. Обычно покупают то, что используют на местных железных рудниках или сталелитейных заводах. У них в лавке есть действующие модели техники, что они продают, и когда её работу демонстрируют, потенциальным клиентам от любопытных мальчишек нет проходу. Похоже, эти машины только что прибыли. Их соберут, осмотрят и либо отгонят своим ходом, либо снова разберут и уже железной дорогой доставят покупателю.

Вдруг один гном уронил вниз на копошащегося под машиной своего товарища гаечный ключ приличных размеров. Тот не попал в коротышку, а громко шмякнулся рядом, но от неожиданности бородач подскочил и лбом стукнулся о какой-то патрубок, патрубок загудел, но выдержал, голова гнома тоже. Пострадавший, выскочив из-под машины, взвыл благим матом. Отродясь не подозревал о существовании в лексиконе таких витиеватых выражений. Столь целостно и ёмко объединить в одном предложении проклятых отродий Огненного провала, долбаных эльфов, нетрадиционные сексуальные отношения, маму своего напарника, сивого мерина, гаечный ключ, чью-то хвостатую задницу и клятвенное обещание полной кастрации на месте… Честное слово, я бы остался и послушал еще, но мой провожатый попросил поторопиться.

– Нам надо по суконному ряду и через пять рядов свернуть в скобяной ряд, пройти его до конца и выйти к ряду, где торгуют товарами для старателей. Лавка Оина будет второй от входа.

– Здесь в горах есть золото?! Я не слышал ни о чём подобном.

– Есть. Хотя сущие крохи, не пригодные для промышленной добычи, а вот отдельные старатели моют потихоньку.

Мы шли мимо домиков-лавок, где в витринах громоздились отрезы и рулоны тканей различных видов и расцветок со всех концов нашего мира. По крайней мере, так гласили вывески. У некоторых домиков-лавок имелся маленький садик. Как рассказал Талин, это здесь безумная роскошь – такое себе могут позволить только очень преуспевающие торговцы. Довольно быстро миновав весь путь по торговым улочкам, мы подошли к нужному нам магазину. На вывеске значилось «Лихой Старатель», в витрине сложены орудия труда: кирка, лопата, промывочный лоток, сита и большой ящик с крупной сеткой и ворсистым ковриком внутри (как я позже узнал – шлюз для промывки золотоносной породы). В центре этой композиции располагалась тренога с походным котелком. К запертой двери была пришпилена записка, в ней значилось: «Ща буду». Интересно, а по временной шкале ща – это сколько будет. О чём я и спросил у Талина.

– Не знаю. Обычно Оин весь день сидит в лавке и только к вечеру выбирается в кабачок, что на площади. Право, не знаю, что и делать. – Гном развёл руками.

– Ну, Талин, просто ждать у закрытых дверей – это скучно. Я сегодня свободен и никуда не спешу. Может, здесь есть что интересное, на что стоит посмотреть.

Мой провожатый просиял.

– Конечно, есть! Тут рядом лучшие архитекторы и строители в королевстве предлагают свои услуги в постройке дома, усадьбы или замка. Модели, что выставлены, вызывают восхищение – они сами по себе произведения искусства. И это буквально в паре шагов.