Дальнейший разговор не так важен для читателя, как это бы ему не хотелось. Переговоры министров Англии и Германии состоялись в самое кратчайшее время. На них была определена помощь вождю чернокожих, в размере десяти тысяч итальянских магазинных винтовок (чтобы не привлекать излишнее внимание к Германии), и четырех батарей 75-мм горных пушек, фирмы Крупп, которые были закуплены испанцами, а потом переданы фирме— посреднику.
Кроме этого, было ещё дополнительно приобретено англичанами, в Испании, десять тысяч старых однозарядных ремингтоновских винтовок, с большим количеством боеприпасов к ним. Помимо этого, были запланированы закупки бездымного пороха, и прочего имущества, необходимого для ведения боевых действий.
Грузовой пароход, под названием «Whiterhinoceros», с портом приписки Глазго, и рейсом Ливерпуль — Бомбей, зашёл в ряд европейских портов, начав с испанского Бильбао, и, особенно задержавшись в Салерно, где загрузился под завязку оружием. Горные пушки были уже загружены в Бильбао, и транспорту больше было незачем заходить в другие порты, кроме, как за пополнением воды и продуктов.
Дальше он проследовал, через Средиземное море, Суэцкий канал, по которому прошёл в Красное море, а оттуда уже вышел в Индийский океан, и, пережив короткий шторм, зашёл в порт Момбасы, ровно через три месяца, как вышел из Ливерпуля.
Американский пароход «Индепенденс» благополучно пришвартовался в порту Дуалы, и приступил к разгрузке. С него, нехотя и испуганно, выходило почти две тысячи человек, триста семей, решившихся вернуться в Африку, несмотря на пугающую неизвестность того, что их могло там ожидать.
В Дуале они не задержались. Наняв проводников, закупив продуктов, и вьючных животных, Луиш повёл свой галдящий караван к Банги. Он не боялся нападения, пятьсот, подготовленных американскими инструкторами, американских же, негров, вооружённых магазинными винчестерами, готовы были дать отпор любым нападающим, охраняя свои семьи.
Мария осталась в Дуале, она была на третьем месяце беременности, и Луиш не хотел рисковать своим будущим ребёнком. Мария тоже сознавала это, и не настаивала, собираясь ожидать, как его, так и тех вестей, которые он принесёт от Мамбы, здесь, в уютном домике, принадлежащем Феликсу фон Штуббе.
Феликс отсутствовал, находясь в России, и она осталась у него дома, благо прислуга была нанята на год, и не собиралась разбегаться, терпеливо дожидаясь своего хозяина. Да и куда им было уходить, из этого, всем привычного, мирка, в который так гармонично вошла Мария.
Луиш крепко обнял любимую супругу, на прощание нежно погладив её по округлому животу, в котором стала зарождаться новая жизнь. Поцеловав её долгим, затяжным поцелуем, и не в силах оторваться от её карминовых губ, он, с трудом, нашёл в себе силы разомкнуть уста. И не прощаясь, ушёл, не оглядываясь, к давно ожидавшему его каравану.
Мария, вытерев набежавшие слёзы батистовым платочком, присела на красивую резную скамеечку возле входа в дом, бездумно смотря в ту сторону, в которую ушёл Луиш.
«Стерпится, слюбится» — говорит народная пословица. То же произошло и с ней. Многое пришлось им пережить вдвоём, и она, наконец, полюбила этого бесхитростного португальца, который всегда любил её, той трепетной любовью, о которой слагают саги, во все времена и все народы, прощая всё, и нечего не требуя взамен.
Она же, любила его той холодной рациональной разновидностью любви, когда понимаешь, ради чего, и почему ты хочешь остаться с этим человеком навсегда. И вот он ушёл в дальний поход, уводя с собой триста семей, отчаявшихся чёрных людей, бывших совсем недавно рабами, или потомками рабов, и ещё помнивших это рабство, так и не нашедших себя в новой американской мечте.
Впереди их всех ждала неизвестность. Как её с Луишем, так и эти негритянские семьи, поверившие Луишу. Как было хорошо до этого, своя, хоть и грязная, хижина, привычный, веками установившейся, уклад жизни. А сейчас, всё изменилось до неузнаваемости. И она не знала, как на это реагировать, и, в конце концов, смирилась с этим, отдавшись воле волн, называемых жизнью.
____________________________________________________________
Александр Рибо, возглавлявший совет министров Франции Третьей республики, был не на шутку встревожен подковёрной борьбой Германии и Англии. Агенты докладывали о развернувшейся борьбе, за африканские колонии, и тайных договорённостях англичан с немцами. Занзибар и султанат Виту уже перешёл под юрисдикцию Англии, в результате Занзибарского договора, а Германия получила от Великобритании, в свою очередь, уступки, касающиеся других территорий.
Не всё было ясно и с чернокожим вождём Мамбой, нанёсшим поражение полковнику Долизи. В то, что это случайность, не очень-то и верилось! Но Африка, это не Европа, в тамошних джунглях могло произойти всё, что угодно. Тем не менее, следовало подстраховаться.
Он уже отправил письмо своему русскому коллеге, Председателю Комитета министров Николаю Христиановичу Бунге, с настоятельной просьбой пресечь всяческую помощь чернокожему вождю. Намекнув при этом, что это изрядно осложнит союзнические отношения.
В ответ, им было получено письмо, со всевозможными заверениями в отказе любой государственной помощи этому вождю, а также ограничении помощи от неправительственных русских организаций.
Это изрядно обрадовало Рибо, но он, всё-таки, выразил свои опасения военному министру. Итогом этого разговора стала отправка трёх канонерских лодок к берегам Габона, в Либревиль, ведущий под конвоем два транспорта, нагруженных стрелковым оружием, пулемётами, и артиллерийскими батареями. Следом, шёл ещё и третий, с боеприпасами, вышедший чуть позже, из Марселя.
Кроме оружия, метрополия расщедрилась на три батальона солдат, дополнительно, к тем остаткам тиральеров, которые находились во французском Конго. Наместники африканских колоний в Сенегале и Габоне получили распоряжение собирать всех желающих и формировать из них чёрные батальоны габонских тиральеров, и сенегальских стрелков.