Арб полез в своё логово. Ихневмон остался ждать снаружи. Там, внутри, наверное, так тесно, что даже одному человеку сложно поместиться.
Наверное, он полез за кифарой. Интересно, о чём его новая диатриба?..
Арб показался наружу, с ниткой паутины на правом ухе. Он тащил, обхватив всю груду руками, старое копьё, потускневший шлем, панцирь, щит и прочее вооружение гоплита.
Всё это он вывалил на траву и начал разбирать.
– Что вы делаете? – не выдержал Ихневмон.
– На мой город напали, – ответил Арб, – Надо занять место в строю.
– Но вы же говорили, что чихали на человеческие постройки!
– На простройки чихал, а на клятвы – нет. Я обещал богам и горожанам, что буду защищать город. Вот время и настало.
– Но какой смысл защищать тех, кого презираешь?
Арб посмотрел на него из-под чёрных бровей.
– Как думаешь, почему есть терионы-волки, но не бывает терионов-собак? – спросил он.
Ихневмон задумался.
– Может, комплекция не подходит? – предположил он.
– Нет. Всё дело в том, что человек приручил собаку не сразу. А ликантропы рождались среди людей всегда. Оборотень – ровесник человеческого рода, они из одной глины.
– Вот как! – Ихневмон, к своему стыду, никогда ещё о этом не задумывался.
– Потому меня и удивили твои речи. Ты что, собираешься пересидеть войну под каким-то холмом? Да ты ещё наивней тех, кто хочет пересидеть её за городскими стенами! Никуда не спрячешься от несчастий, потому что сам человек – сосуд надтреснутый! Зло, ненависть и война – всегда с человеком, они случаются не от того, что люди глупые или от того, что коварные скотоводы решили разграбить богатый город. Ярость живёт внутри каждого. Просто иногда у неё есть хороший повод, чтобы рвануть наружу. А значит, от войны не спрячешься в пещеру, как не спрячешься туда от голода. Война приближается, она доберётся до каждого. И я, Арб, собираюсь встретить её во всеоружии!
Ихневмон задумался. Потом спросил:
– Про войну я усвоил… А вот скажите, бывают ли кони-оборотни? Ну, как кентавры?
– Если раньше и были, то уже ускакали.
На одной из поножей истёрся ремень. Арб взял шило и принялся его заменять.