Серая радуга

Матушка и до того явления Аметистиата, которое перевернуло его жизнь, верила во всевозможные приметы и предсказания.

«На рассвете перед своим решающим боем, — сказала она, напутствуя его в этот поход, — поднявшись с постели раньше солнца, не оглядываясь, выйди из комнаты и поклонись радуге, которая переходит с последней ночной фазы на первую дневную. В этот час отыщи менестреля или поэта, но только настоящего менестреля или поэта. И пусть он споет или прочитает тебе что-нибудь из самого сердца, но только помни: впрямую ты не должен его об этом просить. И что бы он ни сказал — это и будет самым верным пророчеством перед сражением».

И сегодня он все выполнил в точности. Потому что у него были недобрые предчувствия, и потому, что спать он все равно не мог, и…

Но от того, что он услышал, ему лучше не стало.

Нежное утреннее небо прорезали несколько драконов разных цветов. Все они шли на снижение где-то возле Одонара, и сердце у Гиацинта радостно прыгнуло: ожиданию пришел конец, Магистры прибыли раньше, унизительный статус непонятно-кого приходит к концу. И возможности посчитаться с иномирцем, и возможности завоевать расположение Дамы — все это здесь, то есть там, и это не какие-то рифмованные строки!

И к тому же непонятно, можно ли назвать директора Одонара, о котором говорили, что он всегда наполовину в грезах, а наполовину — непонятно где и когда, настоящим поэтом.

В тот самый момент, когда на площадку приземлился первый дракон Магистров, а Гиацинт со всех ног бросился к Одонару, чтобы взять щит и заранее приготовленный доспех, Экстер Мечтатель наконец очнулся, посмотрел по сторонам, ища собеседника, а потом тихо смахнул с бледной щеки почти незаметную слезинку.

* * *

Артефакторий проснулся образцово и так, будто был единым телом. Это тело благополучно дрыхло, пока наступал рассвет и радуга в первой фазе окрашивала небеса легким сиянием, характерным обычно для алмазов. Тело бесстыдно проспало и пробуждение птиц, и прочие лирические моменты пробуждающейся природы — но стоило драконам Магистров приземлиться рядом с Одонаром, как артефакторное тело подхватилось на ноги, рассыпалось на отдельные тела разных возрастов и беспорядочной, но плотной толпой повалило посмотреть на великих.

Толпа зачем-то прихватила с собой Бестию, которая торопилась встретить высоких гостей. В гневе Фелла уже подняла руку для одного-единственного удара, который разметал бы в разные стороны настырных теориков и практёров, но тут у нее над ухом раздался ленивый и чуть насмешливый голос:

— Нет, уж ты их лучше испепели. Для идеального порядка при встрече Магистров.

Гелла Нереида блаженно жмурилась, ее волосы пребывали в таком беспорядке, как будто она всю ночь использовала их вместо подушки, а за ухом почему-то торчала контрабандная зубная щетка. Фелла нетерпеливо фыркнула и попросту раздвинула ряды учеников магией, пробившись в передние ряды. Нереида брела за завучем, громко зевая, и ей первой досталась фраза, сказанная не для учеников.

— Они рано.

— В Семицветнике не спят, — с ироническим неодобрением такого беспорядка ответила Гелла.

Бестия, недовольная тем, что Магистры не уведомили ее о времени своего прибытия, окинула взглядом учеников, готовясь разрядиться на них. Но будущие и действующие артефакторы опасность чуяли шкурой: все стояли, вытянувшись во фрунт, двумя почти идеально ровными колоннами и исключительно честно таращили глаза, помня недавнюю инспекцию. Придраться можно было только к Хету, который возбужденно что-то сообщал всем, до кого мог дотянуться, да к время от времени взлетающим в воздух артефактам-чесалкам, бесилкам, вонялкам и прочим шуточным атрибутам молодежи.

Бестия повернулась к воротам артефактория, но те уже были распахнуты настежь. Немного поодаль Вонда оттаскивал в сторону Караула — или Караул Вонду. Во всяком случае, это была молчаливая борьба с переменным успехом.

В ворота вступала свита Семицветника.

Боевые маги.

Их холодно-зеленое одеяние украшал небольшой радужный серп на груди — войска охраны Магистрата. Шестнадцать магов шагали молча, не глядя по сторонам, и только двое-трое при виде Бестии как-то ожили глазами, что обозначало — встречались, не раз.

— Магистры обычно путешествуют без охраны, — почти под нос себе произнесла завуч Одонара. Но Нереида умудрилась разобрать это и из полусна.