— Почему? — мирно ответствовала она. — Они ведь важные персоны. Наконец, это просто несолидно!
— Они мощные маги. Это все равно, что Витязю…
Бестия раздраженно оборвала собственную тираду. Вслед за охраной выступал Алый Магистр, с неизменной колокольчиково-ленточной бородой и озабоченным видом.
— Все-таки Рубиниат, — огорчился Фрикс, который удачно затерялся в толпе практикантов. — Проспорил перо-копирку…
Но за Алым тут же шагнул развеселый Оранжевый, махая встречающим пухлой рукой — и Фрикс успокоился. Затем шагнул Желтый — и учитель артефактологии вскинул брови, не понимая, что могло понадобиться в Одонаре Магистру, который отвечал за финансы страны. Цитриниат — старик с царственной осанкой, высохшим желчным лицом и жадно бегающими глазами — преодолел нужное расстояние, и из-за его одежд показался зеленый балахон. Магистр здоровья и земли обожал праздничные одежды, и все в любимых тонах, от малахита до салата.
Это уже смахивало на переезд Семицветника в стены Одонара. Гелла открыла рот для зевка и позабыла его закрыть. Ученики и даже действующие артефакторы, подтянувшиеся к зрелищу, начали ежиться и посматривать на собственные наряды с сожалением и ужасом. У кого-то не хватало рукава, кто-то щеголял в откровенно контрабандной футболке с контрабандными же рожами музыкантов на груди, а кто-то так и выскочил в пижаме, и встречать приезд шести Магистров в таком виде было уже не просто невежливо, а — фатально.
Ибо их уже было шесть. Синий и Голубой шагнули вслед за товарищами, причем Магистр Небесного Ведомства соблюдал на вытянутом лице голубую же тоску. Сразу же после его вступления на территорию и без того великая компания пополнилась еще и загадочным Фиолетовым.
Все Магистры, никого не приветствуя, не подходя близко, остановились в том порядке, в каком шли, и замерли.
— И что это? — осведомилась Гелла, которая в кои-то веки проснулась непритворно.
— Свита, — чуть слышно уронила напряженная Бестия. — Смотри.
За Семью Магистрами медленно и торжественно, а главное — само собой плыло кресло, стилизованное под золотую морскую раковину. На кресле, или, скорее, на троне, восседал древний старец с покрывающей колени клочковатой бородой и невероятной усталостью, затаившейся и припухших веках. Веки были плотно сомкнуты, а голова мага покоилась на плече.
Дремлющий.
Артефакторий вновь превратился в единое тело, и оно широко разинуло рот, как голодающий галчонок, который увидел мать с добычей.
— Что же им тут нужно? — не закрывая рта, умудрилась спросить Нереида. Она, не отводя глаз, пялилась на живую целестийскую легенду, главу Семицветника, который крайне редко являлся на всеобщее обозрение. Про Дремлющего любили шутить, что последних пятьсот лет непонятно — есть ли он вообще, а если есть — спит или уже умер. Но грудь старца тихо вздымалась под серебристой парчой: Восьмой Магистр жил.
Фелла, не отвечая, вышла вперед и склонилась в почтительном поклоне, адресованном тому, кто все равно этого не видел. Потом, по этикету, поклонилась Магистрам.
— Великая честь приветствовать вас в стенах…
— Молниеподобная Фелла, — отозвался Рубиниат, досадливо звякая бубенцами в бороде. — Оставим формальности. Мы оказали вашим стенам честь лишь до конца боя и хотим, чтобы он начался поскорее. Где директор?
Лицо Бестии чуть потемнело.
— Видимо, слагает вирши в честь этого дня.
Бестия ошиблась только со временем: стихотворение Мечтателем Гиацинту уже было прочитано.
ebooksa