Восстание

В итоге, мы надолго замолчали и заговорили лишь спустя час. Мы никогда не умели долго обижаться друг на друга, тем мы были похожи — у нас была патологическая неприязнь ссор и противоречий. А потому уже очень скоро я лежала в его объятиях на нашей деревянной, жесткой кровати посреди рая, который мы начинали терять. Он гладил меня по голове, наматывал мои длинные седые волосы на пальцы, иногда мне казалось, что они были у него заместо шаров релаксации, которых было десятки в доме моих покойных родителей, я до сих пор помню их приятный каменный стук в широкой ладони отца.

— Уповать на то, что могло бы быть, глупо. Как и винить весь мир вокруг в том, что уже происходит. Раз Господь привел нас в этот момент, значит у него есть на то причины. Все к лучшему, Алания. Когда ты доверишься Господу, его плану на тебя, тебе станет легче, потому что ты перестанешь плыть против течения. Доверься судьбе, даже если тебе кажется, что она приготовила для тебя ад. Значит, ты должна пройти через него, чтобы стать сильнее, чтобы прийти к новому моменту, который отправит тебя к следующему. Мы всего лишь дети посреди огромного озера, из которого торчат камни. И мы прыгаем с одного на другой, думая, что выбираем свой путь сами, но ведь эти камни кто-то туда положил до нас.

— Мы сами создаем свое будущее, — ответила я.

— Ты совершенно права. Наши мысли, наши желания и мечты растят эти камни, как время растит их из ракушек и известняка. Но без времени их нет. Ты не можешь получить камень в тот же момент, когда захотела. Господь дарит тебе время, в течении которого происходят те события, что соберут эту каменную тропу, по которой тебе суждено ступать. Иногда тебе будет казаться, что камни лежат в совершенно обратном направлении от твоей мечты и целей, ты захочешь воспротивиться и срезать путь. Но поверь мне, замысел Господа относительно твоих целей гораздо обширен и более тщательно продуман, нежели твои примитивные соображения. Он видит далеко вперед, он знает, зачем тебе надо свернуть с прямой тропы, чтобы в конце концов достигнуть желаемого.

— И зачем он сворачивает меня с прямого пути? — спросила я, гладя его крепкую волосатую грудь.

— Чтобы ты стала сильнее, умнее, ловчее. Чтобы ты стала достойной достигнуть той цели, что сама для себя поставила. Ведь чтобы к ней прийти, ты должна созреть, стать лучше.

Я плакала, представляя, как должна покинуть свой дом ради смысла, который не видела и который уготовил мне Господь, руководствуясь заботой обо мне. Как тогда вписывается в эту философию миллионы евреев, шедших в газовых камеры по мановению фашистской руки? Почему Господь уготовил им тот чудовищный путь? А жертвы убийц, насильников, мародеров? Их пути тоже продуманы Господом, чтобы они стали лучше? Мертвее, значит лучше?

— Я не вижу любви Господа в той жизни, что он нам уготовал там под землей, — шептала я, слушая тяжелое сердцебиение моего еще живого и горячего мужа. Уже тогда интуиция подсказывала мне, что на базе мы начнем чахнуть. Но интуиция не предвидела, что это будет происходить со скоростью появления крови в харкоте за четыре дня пребывания здесь.

— Сначала нет, — ответил Тигран, — но дай себе самой время. Ты увидишь смысл Его плана. Он скажет тебе, почему ты оказалась там.

И вот я здесь.

Тиграна больше нет, чтобы делиться мудростью и успокоением, но его словам суждено было стать пророчеством. Потому что я наконец увидела смысл Его плана, и он действительно ведет меня в новый рай. Более устойчивый и надежный, чем тот, что был в деревне, если я верно ступлю по проложенному камнями пути.

— Безотходный купол не будет сплошным, он будет сделан из арматурной сетки, чтобы по максимуму слиться с окружающей средой. А по его периметру, на местах соединения профилей, будут установлены специальные подушки, пропитанные инфицированными ферментами. По поверхности самого купола будет пущена многослойная угольная сетка, которая будет фильтровать человеческий запах. Эта система создаст невидимую завесу между нами и инфицированными: они будут чуять запах своих сородичей, а так как купол будет устойчивым, то это поможет избежать миграции инфицированных в округе.

— Да, они будут чуять в нас самих себя, застывших на одном месте. И таким образом, люди смогут спокойно работать там наверху. Ходить под солнцем и дышать настоящим свежим воздухом.

Фидель и Маркус оказались более чем дружелюбными.

Не прошло и десяти минут с нашего знакомства, как они раскрыли всю подноготную их проектов. Мои опасения их недоверчивости, как к чужаку, были напрасными, потому что они встретили меня с распростертыми объятиями, когда я заявилась на порог инженерного блока. Более того, совершенно незнакомые люди узнали меня, они даже знали мое имя!

И тогда я поняла, насколько эгоистичен (опять!) был мой страх перед грядущим столкновением двух плывущих против друг друга сил базы. Едва я заявилась в инженерный блок, как ко мне подоспели три молодых парня и пригласили следовать за ними, они смотрели на меня так, словно я была их давно потерянной матерью. Они вели меня в импровизированный штаб, где меня уже ждали. Слава о выживших на поверхности обошла каждый уголок базы, заполнив каждую щель, каждую пору души местных жителей надеждой. Я, сама того не желая, стала их маяком. Тогда-то ко мне начало приходить понимание того самого Господнего замысла, про который меня предупреждал Тигран и который я так не хотела видеть.

В который раз мой любимый Тигран оказался прав!

Маленький тесный штаб, больше похожий на кухоньку посреди блока, скрывался за стеной неприметной комнаты, где хранились швабры с ведрами и прочая подсобная утварь, которую прячут подальше от глаз. Как и штаб мятежников. И штаб Генералитета. Вот уж ироничная метафора им всем. Завуалированный под стену проход активировался скрытой кнопкой. Господь кидал меня из одной непривычной обстановки в другую со скоростью прыгающего мяча. Я еще не успела свыкнуться со своей ролью связного между Пальщиками и бунтарями, как уже сижу перед ними в качестве третьего зачинателя революции. А что будет завтра? Я возьму в руки ружье и начну отстреливать солдат? Вот уж избави, Господи!

Маркус Лебовски — пятидесятилетний генетик с волосами цвета пепла до плеч, которые он собирает в лохматый хвостик. Он носит прямоугольные очки, душки которых склеены изолентой в местах креплений. Здесь с такими вот полезными мелочами, типа очков, бритвы, нижнего белья и носков, острый дефицит. Люди меняют их на еду и лекарства, как самое дорогое сокровище. Синий халат Маркуса потерт и износился на швах, но он продолжает носить его каждый день, выделяя свой статус ученого из серой массы жителей. Именно он встретил меня в штабе первым, даже обнял крепко-крепко без слов. Я поначалу растерялась от такого радушного и даже интимного приема, не зная, как реагировать, а потом так размякла в его грубых и крепких объятиях, что вдруг загрустила от воспоминаний о той нежности, которую мужчина проявляет к женщине, трепетно ухаживая за ней и искренне интересуясь ее терзаниями. Я уже и забыла о ней, как если бы была вдовой долгих двадцать лет. Время текло здесь очень медленно, будто не желало выпускать меня из лап кровавого момента четырёхдневной давности.

А потом Маркус и вовсе произнес: