— Вы не поняли, — медленно проговорил я. — Я вспомнил. Вспомнил всё, что было «до». То, как вы держали меня взаперти. Как приказали избить и бросили умирать. И я говорю не о том, что происходит сейчас. Не об этой школе. Это было «до» — до того, как я сюда попал. Тогда, в прошлой…
— Что за чушь? — оборвал меня директор. Он презрительно кривил губы. — До того, как сюда попасть, ты побирался вместе с калеками, воровал жратву и шарил по карманам туристов на рынке в Байшане. Как оказался на улице — понятия не имею, вероятно, точно так же, как половина тех, кто окружает тебя сейчас. Общество отвергло тебя! Ты превратился в отбросы и смердел — до тех пор, пока не попался во время облавы. Одно могу сказать точно: я в Байшане никогда не был. И мне уж точно не пришло бы в голову забираться за двести километров от дома для того, чтобы держать взаперти никчёмного мальчишку… Нет, Лей. Я никуда не ездил. Я ждал тебя здесь! И, как видишь, дождался.
В следующую секунду директор выдернул руку из кармана.
Глава 37. Вопросы без ответов
Я машинально ушёл от удара. Вскинул руки в защитной стойке. А директор, негромко рассмеявшись, покачал головой.
— В твои годы рановато быть таким нервным, Лей. — Он развернул бумажный носовой платок, который вытащил из кармана.
Неторопливо вытер им лоб и бросил на землю. Платок накрыл растоптанную таблетку. Директор развернулся и ушёл.
А я застыл, глядя на платок — белый бумажный лист на тёмной поверхности. Перед глазами поплыло.
Белый бумажный лист на тёмной поверхности стола.
Я смотрю на него долго, бесконечно долго. Решение уже принято, и назад пути нет. Я знаю это, но всё же почему-то медлю. Закрываю глаза. Открываю и снова смотрю на лист. Как будто жду, что открою глаза — и лист исчезнет. А вместе с ним исчезнет необходимость делать то, что собрался. Я просто задержался на работе, задремал за столом, как иногда случалось, и всё, что произошло — мне приснилось.
В глубине души я знаю, что это жалкий самообман, не более. Злюсь на себя. И в конце концов придвигаю к себе лист.
Начальнику Управления
Заявление об увольнении по собственному желанию
Прошу уволить меня с занимаемой должности.
Ставлю дату и вывожу подпись: Громов Леонид Михайлович.
Отодвигаю от себя лист. Вот и всё. В моём случае ни о каких «двух неделях отработки» речь не идёт. Таких, как я, всегда увольняют сразу, одним днём.
Что ещё?.. Ах, да. Надо собрать личные вещи. Хотя у меня вещей-то — раз-два и обчёлся, не люблю обрастать барахлом.
Взгляд падает на стоящую на столе фотографию в рамке. Сколько лет назад я поставил её сюда — не вспомню.
Красивая темноволосая женщина в лёгком пальто и небрежно накинутом на плечи шарфе держит в руках букет из кленовых листьев. Жёлтых, красных, оранжевых — я помню, как она собирала их в парке. Как любовно расправляла каждый лист, как придирчиво рассматривала сделанные мной фотографии. А потом забыла букет в такси. Мы сидели рядом на заднем сиденье, и нам очень быстро стало не до букета…
Когда она ушла, я несколько раз порывался выбросить фотографию. Но почему-то так и не выбросил. Оправдывался перед собой тем, что её присутствие помогает держать на расстоянии других женщин.