Тяжело дыша, Маша схватилась за горло.
– Сядь, – приказал он, ткнув пальцем туда, где лежало одеяло.
Маша исполнила приказание. Михаил обвел взглядом всех девушек, сложил нож и убрал его в карман. Девушки глядели на него испуганными глазами, и видно было, что Михаил наслаждается произведенным впечатлением.
– Помните: вы не знаете Славроса.
Девушки закивали, а Михаил холодно усмехнулся:
– Через неделю все вернется в обычную колею. Так что спокойствие, девушки, только спокойствие!
34
Было раннее утро, и солнце только что встало над Кристиансхавнским каналом. Томас вышел на мостик и оттуда обозревал сделанную из тикового дерева палубу. Он вымыл ее крепким мыльным раствором, чтобы снять толстый слой зеленого мха, который, как ковер, покрывал всю поверхность. Затем он взял швабру и принялся драить палубу.
– Раненько ты сегодня принялся за работу, Ворон, – крикнул ему Эдуардо со старого кеча, стоявшего перед «Бьянкой». Полуголый, он стоял в кокпите, почесывая живот и зевая. – Моешь яхту?
– Она давно просится.
– В половине седьмого утра?
– Извини, если разбудил тебя. Ночью что-то не спалось, вот я и начал возиться с пяти утра.
– No problema[31]. Ты недаром потрудился, – сказал Эдуардо, кивая на чистую палубу. – Так она скоро опять станет у тебя красоткой.
Томас кивнул:
– У настоящего владельца она снова станет как новенькая.
– Ты так говоришь, будто собрался ее продавать.
– Да. Похоже, пора от нее отказаться. – Томас оторвался от работы и повернулся к стоящему внизу собеседнику. – Я подумываю переселиться в квартиру.
– Круто! Но зачем продавать «Бьянку»?
– Я чувствую, что уже не справляюсь с яхтой. Жаль ведь смотреть, как она тут стоит без дела и разрушается. Она заслуживает лучшей участи.
– Но ты же любишь эту яхту.