– Будь так добр, напомни, а то я запамятовал.
– Маша… она, – начал Йонсон, покосившись на Надю, которая смотрела на него печальным взглядом. – Маша… Она ведь как будто устроилась бебиситтером? Разве нет?
– Не слыхал такого.
Йонсон отставил бокал и торопливо взял другой.
– Мне казалось, ты точно сказал…
– Нет! – отрезал Томас и тяжело перевел дух. – Это правда, а правду ведь нельзя скрывать, никогда нельзя кривить душой, так, кажется?
– Но ведь… – подала голос Надя, однако Томас остановил ее, прикоснувшись к ее руке.
– Вот потому я и не могу вам больше ничем помочь, – сказал он. – Потому ставлю на этом точку.
– Да, конечно, – пробормотала Надя и еще крепче вцепилась в ручку своей сумки.
– Ворон сделал все, что мог, – торопливо вмешался Йонсон. – Будем надеяться, что скоро она даст о себе знать. Будем держать кулаки за то, чтобы все у нее было хорошо… Где бы она сейчас ни находилась. – Он кивнул Томасу и примирительно улыбнулся.
Томас не ответил на это улыбкой.
– Не могу я перестать думать о ней, – сказала Надя, уже не в силах удержаться от слез. – Поэтому я и хотела, чтобы вы поехали искать ее в Швецию. Сделали бы последнюю попытку.
– Мне очень жаль, – произнес Томас, пригубив пиво.
Йонсон внимательно посмотрел на него и отставил начищенный до зеркального блеска бокал.
– Может быть, это и не такая уж безумная затея?
– Какая затея?
– Хотя бы проверить, действительно ли она в Швеции, – сказал Йонсон, улыбаясь Наде. – Это совсем неплохая мысль, Надя.
– Нет уж, – сказал Томас, отставляя бутылку.
– Почему нет? – спросил Йонсон.
– Хотя бы потому, что у меня нет времени.