– Вам не за что извиняться.
– Просто я, знаете ли… – Тут она смущенно улыбнулась. – С тех пор как она исчезла, я каждое утро захожу в ее комнату. Смотрю на столик с зеркальцем, перед которым она прихорашивалась. Ей нравилось, когда я приходила и расчесывала ей волосы щеткой. У Маши длинные волосы. Длинные, красивые, как у принцессы.
– Черт побери, – буркнул Томас и с такой силой провел себе рукой по щеке, что ладони стало больно от шершавой щетины. – О’кей, я сдаюсь.
Надя посмотрела на него удивленно.
Томас в упор взглянул на Йонсона:
– Билет на самолет оплачиваешь ты, да?
– Разумеется.
– И приличную гостиницу.
– Поставь мне в счет.
– И попутные непредвиденные расходы.
Йонсон замахал руками:
– В пределах разумного.
Томас обернулся к Наде:
– Я съезжу в Швецию и посмотрю, как там и что. Больше этого я не могу сделать. Но тогда точка.
– Спасибо, спасибо, – воскликнула Надя и обняла его худенькими руками.
Томас смутился от такого интимного обращения и попытался высвободиться из ее объятий, но Надя оказалась сильнее, чем он думал. Она прижалась к нему и не выпускала:
– Спасибо вам, Томас. Вы… Вы – ангел.
– Какое там! – буркнул Томас.
36
«Гавайское солнце – как в тропиках» – гласила выцветшая вывеска на фасаде. Сквозь тонкие желтые занавески, закрывавшие окна, просвечивало голубое сияние, лившееся из кабинок с включенными лампами.