Я Пилигрим

Я проснулся в семь и немедленно позвонил Кумали с мобильного, но у нее тут же включился автоответчик. Я оставил сообщение, чтобы она срочно мне перезвонила, и продолжал набирать ее номер снова и снова, но даже через двадцать минут не смог связаться с ней.

Спустившись к конторке портье, я еще раз получил возможность насладиться своеобразием английского языка управляющего, когда узнавал у него адрес фирмы «Гул и сыновья. Пристань для яхт и корабельные плотники». Я ввел полученную информацию в навигатор «фиата» и уже через семь минут был в старом порту, перед домом, который Кумали белила на фотографии.

По виду это был типичный дом рыбака, двухэтажный, с керамическими цветочными горшками в окнах. Странно, но его облик вызывал чувство радости и уюта, которых в женщине-копе не было и в помине. Пройдя по дорожке, я позвонил в дверной колокольчик. Ответа не последовало.

Я пересек крошечную лужайку и направился по узкому проезду, идущему вдоль высокой стены здания, где размещалась фирма «Гул». Заглянул в гараж. Там стояла итальянская машина, «полное дерьмо», по выражению секретарши. Она была черного цвета, с поднятым складным верхом. Никаких следов жизни не наблюдалось и здесь. Подойдя к задней части дома, я прислушался: ни звука, ни малейшего движения, если не считать полосатой кошки, которая сидела в кухне на подоконнике и лапкой чесала ухо.

Вернувшись в машину и взглянув на часы, я отъехал, высматривая какой-нибудь садик за углом. Наверняка Кумали где-то рядом. Через десять минут я увидел маленький клочок травы и нескольких детишек на качелях. Рядом слонялись их матери, среди которых я, к своему величайшему облегчению, увидел Лейлу Кумали.

Припарковавшись, я вылез из машины. Женщина стояла спиной ко мне, раскачивая сына. Я был уже в нескольких ярдах от нее, когда одна из матерей окликнула ее по-турецки, указав на меня.

Кумали оглянулась. В первый момент в ее взгляде было столько ярости от моего неожиданного вторжения, что такая реакция показалась мне неоправданной. Но было и что-то еще, какая-то скрытность в ее манере держаться, в том, как поспешно сняла она сына с качелей. В это мгновение я почувствовал, что невольно прикоснулся к чужой тайне.

Женщина пристально смотрела на меня, а мальчик выглядывал из-за ее юбки. Я улыбнулся ему и сказал:

– Это, наверное, ваш сын?

К счастью, выражение моего лица не изменилось, когда ребенок, как видно почувствовав себя более уверенно, вышел из-за спины матери и я увидел, что он страдает синдромом Дауна.

Он улыбался, его лицо было по-детски невинным и не менее красивым, чем у многих детей, которых я знал. Малыш сказал мне что-то по-турецки, наверное «Доброе утро!», и, вместо того чтобы общаться с ребенком на языке, которого он не понимал, я почему-то отвесил сыну Лейлы поклон. Похоже, мальчику показалось, что это самое забавное, с чем он сталкивался в своей жизни, и малыш поклонился мне в ответ. Матери и все остальные дети, с интересом наблюдавшие за этой сценой, дружно рассмеялись, и вдохновленный этим сын Кумали еще несколько раз поклонился сумасшедшему американцу.

Единственным человеком, кто не нашел во всем этом ничего смешного, была его мать.

– Как вы меня разыскали? В моей записке ясно говорится, что я не желаю обсуждать…

– Я здесь не для того, чтобы спорить, – прервал я женщину-копа. – Мне бы хотелось, чтобы вы посетили Французский дом вместе со мной.

Это предложение несколько обуздало ее гнев.

– Зачем?

– Похоже, Додж был убит, и, возможно, нам удастся доказать это.

– Убит? И как же, по-вашему, злодей проник на территорию поместья?

– Не знаю. Первый шаг – установить, что в доме действительно был кто-то еще. Думаю, нам удастся сделать это.

Она подумала мгновение и покачала головой: