Сиверсия

Хабаров обернулся, устало глянул на Лаврикова, потом на ребят. Все сидели притихшие, чуть осовевшие от щедрого тепла. Они устали.

Микроавтобус мягко притормозил у служебного корпуса.

– Держу пари, поспать не удастся, – зевнул Олег Скворцов.

– Особенно противно, когда вызов под самое утро. Самый сон… – сказал Володя Орлов.

– Пошустрей шагайте-то! Холодно! – поторопил их шедший следом Лисицын.

– Игорек, ты же говорил, что тебя, как медведя белого, мороз не берет! – схохмили позвонки.

– Это почему же?

– Имеющиеся у вас жировые запасы столь велики и их роль столь значительна… – очень серьезно начал Лавриков.

– Только слово еще, обормоты! – пророкотал Лисицын.

Пока Хабаров в диспетчерской писал установленной формы отчет о выездах, ребята успели наскоро перекусить и, удобно устроившись на лежаках, уснуть. В уютном тепле после стольких часов на морозе сон шел быстро. Когда вернулся Хабаров, не спал только Лавриков.

– Чай будешь? – едва завидев Хабарова, предложил он.

– Давай.

Хабаров бросил куртку на свободный стул, сел напротив.

– Итак… – внимательно и спокойно он смотрел в глаза Лаврикову.

Тот смутился. Не так ему представлялось начало этого разговора, мысленно проигранного десятки раз.

– Знаешь, в глупых фильмах видел не раз, как друг уводит девушку у друга. Думал, не про меня, – наконец, сказал Лавриков.

Глаза Хабарова блеснули холодно и недобро. Но это было лишь короткое мгновение. Он тут же овладел собой, потянулся к чаю, не торопясь сделал пару больших глотков и аккуратно поставил чашку на маленькое с васильковыми цветами блюдечко. По его лицу ничего не читалось.

– Саня, что ты молчишь?

– У тебя фильм с субтитрами.

Служебный «Рафик», развозивший спасателей по домам после дежурства, едва не увяз в тесном, заваленном снегом дворике.