Сиверсия

– Семь десять. Доброе утро, позвонок.

Тот зевнул и с досадой в голосе ответил:

– Доброе…

Лавриков почувствовал его настроение, с таким Олегом Скворцовым надо было поговорить.

– Как спалось?

Тот пожал плечами.

– Не знаю. Никак. Тут муть какая-то снится. Не хочу про это.

– Тогда про женщин.

– Почему про женщин?

– Самая благодатная тема.

– Ну, про женщин, так про женщин.

Скворцов вздохнул, зевнул еще раз.

– Вот живу я, Женечка, с женщиной, с которой последние лет десять мы никогда не сходимся ни в чем, даже в оценке погоды.

– Но вы с Людкой вместе. Значит, что-то вас крепко связывает, несмотря на противоречия.

– Как там у Эдуарда Асадова? «Весь свой век я был скромней апрельского рассвета…»

– Красиво.

– Нет. Правильно. Так точнее. А еще дети. Так и едешь по накатанной. На заднице. Так что про женщин у меня скучно получается. Всю жизнь с одной. Всю жизнь для одной. За буднями любовь куда-то делась. Остались одни обязательства. От обязательств уже тошно обоим, но сила привычки берет свое, и лень что-то менять. Давай лучше ты, Женька. Кстати, мне очень понравилась твоя Алина, – без перехода сказал Скворцов. – Когда на свадьбу-то позовете? Селедки под шубой хочется. Опять же «Горько!» покричать…

Лавриков был рад, что Скворцов не видит сейчас его лица.

– Чего молчишь? – Скворцов дернул его за рукав.

– Не будет селедки, Олежек.