Сиверсия

– Может, это из-за ожогов? У него ж лицо в бинтах, может, там чего?

– Ты же сам вчера ему лицо обрабатывал. Там первая, от силы вторая степень. Олежек, даже если бы там четвертая была, надо сорок процентов кожи, чтобы травма была несовместимой с жизнью. У него же процентов семь и не четвертой степени. Ты вспомни, есть же общепринятый индекс оценки состояния человека: процент ожога плюс возраст. У Тихона он сорок пять. Ожоговые травмы считаются несовместимыми с жизнью при индексе свыше шестидесяти. Это рана воспаляется, обработали плохо. По новой чистить надо.

– Жень, мы же не врачи.

– Врачи не во всех бригадах есть. А мы, с нашим опытом и послужным списком, точно получим врача себе в последнюю очередь. Вспомни Косово!

– Может, ему еще перфторан сделать?

– Рано еще. Всего несколько часов прошло. Мы и так ему вчера…

Он вдруг замолчал, судорожно провел рукой по лицу…

– Только не говори мне, Женя, что тоже об этом думаешь.

Скворцов кивнул.

– Последствия гипоксии… Женя, тогда завтра-послезавтра, если доживем, у нас будет гора трупов.

– Тихо, Олег! – он взял Скворцова за плечи, тряхнул. – Действие спасает от страха. Так что ползи, буди Орлова, держите Тихона, я обработаю рану. Предположения будем строить после.

Тихон оказался крепкий мужик. Озверев от боли, он вырывался, метался и удержать его даже двоим, а тем более обработать рану, не было никакой возможности.

Услышав потасовку, несколько рабочих проснулись и спросонья с недоумением глядели, как два мужика, которые накануне клялись, что спасатели, при свете фонарика сегодня грубо заламывают руки их товарищу и пытаются уложить его лицом вниз, а третий стоит с поднятыми вверх руками в перчатках и подает советы, как лучше с ним справиться..

– Вы чего, уроды, делаете? В ухо дать?! – просипел сосед Сан Саныча.

– Вы лучше помогите нам, – сказал Лавриков. – Тихону вашему надо рану обработать. Пошло воспаление. Иначе отправится к праотцам. А ребятам вдвоем не справиться.

Пока Лавриков обрабатывал рану, накладывал асептическую повязку, пока делал уколы, обездвиженный Тихон матерился, с удовольствием и от души. Отпустили его только когда он уснул.

– Давно я ничего подобного не слышал, – сказал Олег Скворцов.

– Перлы. Впору записывать, – согласился Лавриков. – Хорошо, что Маришки здесь… – он осекся. – Посвети, чемодан соберу. Медикаментов у нас кот наплакал…

– Чего там у Тихона?

– Рана гноится, образуется «карман» гноя. Этот «карман» надо систематически промывать антисептическими препаратами. Лучше дважды в день. Антибиотики колоть надо.