Сиверсия

– Интуиция у вас, Никита Васильевич! – с деланным восхищением, как плохой актер, сказал Добрынин. – Ну, что ж, раз мы в полном составе, позвольте спросить, где же ваш груз? Нас предупредили, что груз будет с вами.

– Со мной. А о чем еще вас предупредили?

Добрынин смутился. Он взял Осадчего под руку, отвел к краю платформы и как бы по секрету сказал:

– Вы, Никита Васильевич, не волнуйтесь. Я обязан обеспечить не только вашу безопасность, но и безопасность ваших людей. Доверяйте мне.

Осадчий молчал. Он в упор смотрел на Добрынина. От его пронзительного холодного взгляда, от того, что Осадчий больше не улыбался, а был серьезен и сосредоточен, опять мурашки побежали по спине Добрынина.

– Хватит нам с вами танцевать по платформе, – понизив голос до шепота, продолжал Добрынин. – Зовите ваших людей, будем подниматься. Только…

Добрынин замялся.

Осадчий не задал привычного вопроса: «Что только?», никак не поддержал Добрынина, предоставив возможность ему самому справиться с неловкой ситуацией.

– Оружие придется сдать, – наконец выдавил из себя Добрынин и тут же добавил с выдававшей неуверенность поспешностью: – Только на время! Доберемся до места, все назад получите в целости и сохранности. Вы уж извините великодушно, Никита Васильевич. Такой у меня приказ. Вы-то, понятно, человек уравновешенный. А от ваших людей чего ожидать, мы не знаем. Придется и вам, и нам за ними в оба смотреть. К тому же, город перекрыт, с милицией меньше объясняться придется. Кому нужна головная боль? – Добрынин доверчиво смотрел в глаза Осадчему. – Вы устали. Мы устали. Закончим вашу переброску и – по домам. Отдыхать. Новый год ведь! Сдайте оружие, – просительно повторил он. – Я вот вообще безоружен. Обыщите.

Добрынин с готовностью поднял руки.

Осадчий усмехнулся.

– Если вы АК-74 считаете оружием…

Он отсоединил магазин и бросил автомат под ноги Добрынину. Магазин он с размаху швырнул в полутемный тоннель.

– Никита Васильевич! – с досадой сказал Добрынин.

Ему хотелось приказать Мозговому немедленно обыскать Осадчего, но, опасаясь конфликта, от которого едва ушли, он сдержался и поспешно предложил:

– Позовите ваших людей, Никита Васильевич. Все в порядке. Я понимаю вас.

Из нагрудного кармана Осадчий достал фонарик, несколько раз щелкнул кнопкой, направив луч в черноту тоннеля.

– Они заметят? – чтобы поддержать разговор, спросил Добрынин.

– Мы устали, полковник. Переход был тяжелым. Прошу тебя, не гунди.

Минут пять или, может, все десять прошли в полном молчании. Добрынин терпеливо ждал, стоя рядом с Осадчим все там же, у края платформы. Мозговой топтался справа, чуть поодаль.