Сиверсия

– Есть немного, – соврал Тасманов.

– Помиритесь. Она у тебя замечательная.

– Я у тебя сегодня переночую. Можно?

Алина на секунду задумалась.

– Тебе Саша звонил, да?

– Не звонил. А что случилось?

– Дай мне еще одно одеяло. Мне все время так холодно. Потрогай лоб. Температура?

– Нет, – ответил Тасманов, проверяя лоб, а затем и пульс Алины. – Сердечко частит. Может, стресс…

– Мне было так же холодно, когда ты сказал, что в подземельях среди заложников и спасателей Саши нет. Потом он пришел ко мне в больницу, и вдруг сразу стало так жарко…

Алина зевнула, закрыла глаза.

– Поспи. Все будет хорошо.

Очень ясно, в цвете, Алина видела, что бежит по заснеженному полю к реке. Морозный воздух перехватывает горло. Тело коченеет от стужи. Ноги вязнут в глубоких сугробах. Бежать нету сил. Хриплый стон вырывается из горла. Он переходит в душераздирающий крик, когда она видит падающую с верхотуры моста машину. Точно безумная, она из последних сил бросается туда, к нему, на место падения. Искореженная, собранная гармошкой дверца джипа податливо отворяется, и его безжизненное тело падает ей прямо на руки. Она прижимается своей мокрой от слез щекой к его колючей окровавленной щеке, судорожно глотает слезы…

Теперь черная река разделяет их.

Хабаров стоит по колено в снегу. Его волосы треплет метель. На нем строгий черный костюм, белая рубашка с застегнутым воротом.

Она кричит:

– Саша! Ты как там оказался? Тебе же холодно!

Он грустно улыбается.

– Уже нет.

– Я… Я сейчас переберусь к тебе. Подожди. Ты только не уходи! Здесь где-то должен быть брод или лодка…

– Нет! – он делает протестующий жест. – Тебе нельзя сюда! А… а… я должен остаться.