Следователь по особо важным делам

22
18
20
22
24
26
28
30

— Вы уже давали показания. И не раз. Я их читал.

Не будем перемалывать известное. — Залесскии согласно кивнул. — Вот что я хочу спросить. Как вы с Аней писали так называемое предсмертное письмо?

— То есть… Простите, я не понял… — вскинул он на меня удивлённый взгляд.

— Что тут непонятного: я спрашиваю, как вы писали с Аней так называемое предсмертное письмо: сначала сами набросали и она переписала или диктовали?

— Ну… Что… что вы такое? Я не… — от неожиданности он чуть ли не заикался. — Это же её письмо перед смертью!

При чем здесь я? Потому и предсмертное, что пишет человек, который объясняет причину и так далее-.

Я молчал. Ждал, пока он выговорится. Залесскии остановился. И, видя, что я продолжаю молчать, добавил:

— Товарищ следователь, вы говорите такое, простите, что в голове не укладывается,

— Вы хорошо помните это письмо?

— В общих чертах. Его взял следователь, чтобы приобщить к делу…

— Это был второй вариант?

Залесекий посмотрел на меня с испугом, и, приложив красивую кисть руки к груди, страдальчески произнёс:

— Товарищ следователь, ну откуда мне знать, сколько вариантов написала Аня?

— Хотите, я вам напомню начало первого варианта?

— Может, вы действительно обнаружили что-нибудь… Но когда я утром, придя от Коломойцева, застал дома эту страшную картину, на столе было одно письма… — Он дрожащей рукой провёл по лбу.

— Я вам все-таки прочту. Слушайте. «Мой любимый!

Я любила тебя так, как никого никогда не любила. Полюбила со дня нашей первой встречи. Но ты раскрылся не сразу. Тогда я не понимала, что тебе для этого нужно время, и сомневалась в тебе, потому что ты говорил, правда шутя, что не женишься на мне…» Этот вариант вам не понравился…

— Почему мне?! —воскликнул он.

Мне показалось, Залесскии сразу же понял: у. меня есть какая-то важная улика и последним восклицанием он себя выдал.

— Возможно, вам обоим, — произнёс я миролюбиво. — Но по-моему, вам. Литературой занимаетесь вы…