Адмирал

Мои слова, кажется, не убедили ее.

– А теперь рассказывайте то, что не договорили.

Она вздохнула.

– Такое впечатление, будто микроорганизмы проникают под кожу, заражают кровь и блокируют кровообращение. После чего распространяются по всему телу, превращая его вот в это. И это повсюду.

Она подняла руку, и я увидел на ее ладони тонкий серый пепел. Я не знал, что и думать.

– Все наши колонисты? – спросил я, уныло разглядывая порошок.

– Трудно сказать. Действительно, очень похоже на пепел. Содержит кальций. Но полноценного анализа я не делала. Но и колонисты не разобрались, как это происходит.

– Вы должны разобраться лучше.

– Если верить записям ганрайцев, на молекулярном уровне происходит нечто вроде карбонизации. Я сама этого не проверяла. Останки практически полностью распадаются. Когда корабль разгерметизировался, трупы, вместе с одеждой и всем прочим, должно было выбросить воздухом. А чтобы создать такой воздушный поток, они должны были по-настоящему провентилировать корабль – открыть разом шлюзы и прочее.

– Но как это объясняет повреждения в корабле? – нетерпеливо перебил ее я.

– Внешние повреждения…

– В них виновата планета. Я говорю о дверях и результатах стрельбы. Судя по части следов на стенах, кто-то мог разъезжать по коридорам на трюмном погрузчике или какой-то другой подобной машине. Ваши микроорганизмы на такое не способны.

– Трудно судить… могли возникнуть серьезные разногласия насчет того, как бороться с напастью. Возможно, что, попадая в кровоток, чуждые микроорганизмы действуют на мозг и провоцируют измененное поведение. Колонисты могли, в борьбе против непонятной беды, пойти на какие-то безумные меры. Вариантов множество, – сказала Дейлани. – В глубоком космосе у людей возникают странности. И не всегда удается найти разумное объяснение. Адмирал, там существует много такого, чего мы не знаем и не понимаем. Вспышки всякие, радиация. Когда события развиваются непонятным образом, этому не всегда удается найти простое объяснение. Мы много чего видели, но ведь далеко не все. Потому-то колонизация дальнего космоса остается опасной.

– Часть этих повреждений… – начал было я, но не стал договаривать. Часть повреждений никак не объяснялась этой теорией.

Появился заметно побледневший Нилс. Он слышал все наши разговоры через комм.

– Только без паники, – предупредил я его, погрозив пальцем. – Пойдемте в лазарет. Там вы покажете нам, что нашли, и мы будем решать, что делать дальше. – Я взглянул на Салмагард с уверенной, успокаивающей (как я надеялся) улыбкой. Она заметно устала. Я же совершенно не хотел думать о том, что сам выгляжу, по всей вероятности, отвратительно.

Наше путешествие отнюдь не походило на увеселительную экскурсию.

В лазарете – медицинском и биологическом отсеке корабля – Дейлани чувствовала себя как дома. Полдюжины включенных экранов, на которых были выведены какие-то тексты, озаряли помещение мягким голубоватым светом.

– Колонисты мало что успели до того, как события приняли дурной оборот, – сообщила она. – Ни одна работа не завершена. Один из докторов был уверен, что туман – это даже не микроорганизмы, а личиночная стадия какой-то другой формы жизни. Геологическое исследование, которое должно было затронуть и другие области, показало, что чем глубже, тем крупнее становятся подземные полости.

– Но это же чепуха! – воскликнул я. – Этот минерал очень хрупок. Получается, что планета совершенно нестабильна. Как такое вообще может быть?