Но главной здесь все же была не она. Главными, как это положено, были трое мужчин, точнее, один из этих троих… Он стоял в середине и смотрел на меня жестким взглядом серых глаз. И он же единственный был в этой мужской компании мне не знаком. Ну что же – назовем его «мистер Икс»… Скорее всего, это тот же человек, который вместе со своей армией пришел на помощь русским под Севастополем. Трудно было бы предположить, что наши несчастья имеют две разные причины, тем более что человек, стоящий по левую руку мистера Икс, был мне хорошо знаком. Граф Орлов, преданный пес российского самодержавия, верный слуга предыдущего и нынешнего императоров, хитрая сволочь, оказывающий русскому трону самые разные услуги: от дипломатических поручений до подавления мятежей.
Но больше всего меня шокировал тот, кто стоял по правую руку от мистера Икса. Да и как же мне не быть в шоке, если это был злейший враг британской империи в истории, покойный уже почти тридцать четыре года, Император Французов Наполеон Бонапарт Первый! Это был точно он или человек, поразительно похожий на его портреты. Нет, я сразу поверила, что это он и только он – восставший из могилы, чтобы стать свидетелем гибели Британии… Император Французов смотрел на меня, и губы его кривила усмешка победителя. Пусть на этот раз не он одержал эту победу, но он сполна насладился унижением своих старых врагов, и этого ему было достаточно. Впрочем, могу предположить, что его главная цель – совсем не я, а его племянник, а мне надо сосредоточиться на мистере Иксе. Интересно, граф Орлов догадается представить мне собеседника или мне придется нарушать этикет[28] и самой проявлять инициативу?
Граф Орлов догадался. Правда, вскоре я подумала, лучше бы он этого не делал…
– Ваше пока еще королевское величество, – с легкой издевкой сказал он, – разрешите представить вам нашего союзника, и соответственно, вашего врага, Божьей милостью самовластного великого князя Артанского Сергея Сергеевича Серегина, а также его супругу, великую княгиню Артанскую Елизавету Дмитриевну Волконскую. Прошу, как говорится, любить и жаловать.
И тут дамочка, которая командовала летающим чудовищем, подошла к мистеру Иксу – то есть к князю Серегину – и обняла его сзади за плечи. И столько в этом жесте было любви, ласки и обожания, что я задохнулась от зависти и злобы. Да как она смела любить и быть любимой… в то время как я имею вместо по-настоящему любимого человека всего лишь его удобную замену! Сейчас это почти забылось, но прежде, обнимая Альберта, я представляла на его месте Александра. Очевидно, это выражение моего лица было таким заметным, что Артанский князь глубоко вздохнул. И этот вздох привел меня в чувство. Ведь я – королева величайшей империи современности, и что мне какой-то иностранный князь, пусть даже и самовластный…
– Так, значит, это вы и есть тот самый неведомый союзник русских дикарей, мистер Серегин? – спросила я, задыхаясь от ярости и постаравшись принять горделивую позу, соответствующую моему королевскому статусу.
Но получилось это у меня откровенно плохо: попробуй прими тут горделивую позу, когда с обеих сторон от тебя стоят мускулистые бабищи, которым ты макушкой едва достаешь до груди. И ведь видно, что вежливы они только потому, что у них есть приказ этого самого Артанского князя: «Без грубости», а будет другой приказ – будет и другое отношение. Да и сам князь откровенно смотрит на меня сверху вниз – так, словно он является, по меньшей мере, Императором Вселенной. Я видела, что на него не производит абсолютно никакого впечатления ни мой титул королевы, ни сама Великобритания… Как будто он представляет тут еще более могущественную силу, способную десятками стирать такие империи с лица планеты.
– Да, признаю, – произнес он с едва различимой насмешкой, – что это действительно я от лица моего сюзерена заключил оборонительный союз с Императором Всероссийским Александром Николаевичем. Это подчиненные мне войска разгромили ваш экспедиционный корпус в Крыму, а все, что не смогли съесть, старательно понадкусали. Это я так напугал французов, что их генералы самопроизвольно вышли из войны, и никакие окрики из Парижа не способны подвигнуть их на ведение боевых действий.
В этот момент я вынуждена была признать, что впервые в жизни испытала неприятное чувство беспомощности и утраты своего величия. Но тем не менее следовало вести себя так, как того требовал мой королевский долг.
– Я требую объяснений, господин Серегин! – сказала я, стараясь придать своему взгляду суровости. – Что происходит? Как вы посмели напасть на наш королевский замок? И почему вы позволяете себя таким возмутительным образом обращаться с нашими подданными, это просто неслы…
– Между нами война, вы не забыли? – бесцеремонно перебил меня этот неотесанный мужлан. – А на войне как на войне – все средства хороши. Нападение на ваш замок я организовал, чтобы избежать затяжной и кровопролитной войны, в которой с обеих сторон могли погибнуть десятки, если не сотни тысяч человек. Почти бескровная набеговая операция по похищению ее инициаторов даст мне возможность без шума и пыли выяснить, откуда тут растут руки, а откуда ноги… Впрочем, с человеком, называющим себя Наполеоном Третьим, мы будем разбираться отдельно. Здесь и сейчас разговор идет только за вашу судьбу. Именно мне дано право судить вас за все преступления и вынести приговор, и я этим правом воспользуюсь. Что касается ваших подданных, точнее, мистера Пальмерстона, то он взрослый человек и должен был понимать, что с ним будет, если он станет оказывать сопротивление до зубов вооруженным людям, находящимся при исполнении обязанностей. Его даже не били, он сам упал лицом вниз, когда пытался убежать от моих остроухих. Они, знаете ли, прирожденные бегуньи, а он всего лишь престарелый английский аристократ.
– Так все же, черт возьми, – воскликнула я, – кто вам дал право так с нами обращаться?
Вместо ответа этот тип внимательно посмотрел на меня и на полфута выдернул свой старинный меч из ножен. С оголившегося клинка прямо мне в глаза ударил яркий свет первого дня творения…
– Творец всего Сущего, вот кто! – ответил он, вдвинув меч обратно, – вы измерены, взвешены и признаны абсолютным злом, которое требуется удалить. Ваша судьба уже предрешена, поэтому сопротивление, мольбы, протесты можете оставить себе для личного употребления.
– Так что вы собираетесь с нами сделать? – воскликнула я, и ужас холодной змеей пополз между моих лопаток. Я чувствовала, что не в силах больше сдерживаться и у меня вот-вот начнется истерика.
– Давайте для начала уточним: вас интересует ваша собственная участь или судьба вашей империи, над которой уже едва ли вообще когда-нибудь взойдет солнце? – усмехнулся этот страшный человек. – Ваша собственная участь будет печальна. Отныне вы никто, ничто и звать вас никак. Я приговариваю вас к пожизненной ссылке в иной мир, на тропический необитаемый остров. Вы пойдете туда голая, босая, без инструментов и чего-то еще. Вместе с вами будет мужчина, но не ваш муж, и он, так же как и вы, будет наг и бос. Вы навсегда теряете своих знакомых, друзей, детей, а также вашего супруга. Что касается вашей страны, то она сохранится, только не в таком объеме. На этом все, больше я вам ничего не скажу.
В моей коллекции брошенных котят очередное пополнение. Серегин в своей бесцеремонной манере поручил мне позаботиться об осиротевшем семействе королевы Виктории. Бывшей королевы, ибо после того как несчастную женщину удалят в изгнание, для всех прочих, не умеющих ходить по мирам, это будет равносильно ее смерти. Ну а пока ее заперли в Башне Терпения, как бы не в той самой келье, в которой отсидела свой ментальный карантин мокшанка Нарчат. Но Нарчат по сравнению с Викторией – просто ангел во плоти, невинное дитя природы рядом с развращенной политикой дочерью Британии девятнадцатого века. Поэтому у Нарчат будет будущее, любящий муж, дом, дети, череда потомков, продолжающаяся в веках, а у Виктории все это велено забрать, ибо не в коня корм.
Но хватит о Виктории, теперь она стала заботой отца Александра, которому я буду ассистировать завтра на процедуре ампутации дьявола. Каждый раз, когда мы сталкиваемся с кем-то из англосаксов, возникает необходимость в этой не самой приятной, но необходимой операции. И это уже система. Небесный Отец прямо сказал, что мир, на который оказывают все большее влияние англосаксы, тяжело болен, и что лечить его Серегину. А терапия, между прочим, не его конек. Он у нас хирург. Полоснул скальпелем, вскрывая нарыв – и брызнул гной. И теперь надо думать, как уврачевать эту рану. Впрочем, и без вскрытия никак. Не вскрытый своевременно нарыв неизбежно приведет к летальным последствиям, таким, что хуже не бывает.
ebooksa