– А ты думаешь, почему они здесь? – Неужели в его голосе прозвучала нота ехидства? Определённо точно что-то около издевательской ноты…
– Не очень-то нам симпатизирует мысль марш-броска через Ристалище в компании твоих родственников, среди которых найдётся пятилетний ребёнок и тощий подросток, – Франций приговаривающе пригвоздила взглядом стоящих в углу комнаты Олуэн с Лией.
– И тем не менее мы их взяли, – повёл бровью Платина, буквально просверливая меня насквозь своим холодным тоном и взглядом. – Всё ради твоего удобства. Наслаждайся.
В вагоне оказались две закрывающиеся купе-комнаты, очевидно предусмотренные для машинистов и проводников: в каждом по три двухместные полки, расположенные друг над другом. Наша компания из “А” определилась в одном купе, остальные люди расположились в купе напротив – Металлы остались в кабине машиниста.
Прежде чем по просьбе Металлов вместе со всеми покинуть кабину машиниста с целью отдохнуть и подготовиться перед предстоящим марш-броском сквозь труднопроходимую территорию лесополосы, я услышала некоторые детали из не предназначенных для моих ушей разговоров Металлов. Один обрывок диалога принадлежал Радию с Золотом: первый спросил у второго, когда именно в Кар-Харе заметят, что поезд ушёл с изначально заданного маршрута. Золото ответил, что карта уже показывает отклонение, но так как он блокировал какой-то канал, сейчас данные в Кар-Хар поступают старые, и, по его подсчетам, помехи в показателях в столице заметят не раньше чем через пару часов – может даже позже. Ещё он сказал, что скоро мы будем куда-то поворачивать, и что до пункта назначения мы доберёмся в пять пятнадцать утра.
Второй обрывок я едва уловила слухом, когда уже почти вышла в коридор. Золото обращался к Платине и, кажется, я поняла, о чём первый спросил второго. Он спросил: “Зачем ты так?”. Хотя Золото произнёс свой вопрос почти шёпотом, явно не желая предоставлять его всеобщему вниманию, я отчётливо разобрала каждое его слово потому, что хотела услышать – взглядом и слухом я цепляла всё, что находилось в этом вагоне, и уже даже знала, где именно, в случае очередной “чрезвычайной ситуации”, можно разжиться молотком и даже огнетушителем.
С Эльфриком мы толком так и не смогли поговорить. Платиной было сказано более чем достаточно и добавить к прозвучавшим словам никому из нас было практически нечего, да и не хотелось. Я только спросила: “Почему ты не рассказал?”, – на что он ответил: “Прости, я не думал, что это может быть важным”. В ответ я лишь пожала плечами. Наверное, у него была правильная логика: мы одна семья, так может ли иметь значение наше истинное происхождение?
И всё же в душе у меня, из-за этой неожиданной информации, словно упавший на голову снег в начале октября, творилось и раскручивалось, как штормовой вихрь, нечто тревожное.
После обрывистого диалога с Эльфриком мы разложились по полкам. Я снова заняла нижнюю, Олуэн с Лией среднюю, а Эльфрик с Дельфиной залезли под потолок. Первые минут пятнадцать я делала вид, будто пытаюсь заснуть, но когда услышала детское сопение где-то у себя над головой, которое у меня никак не укладывалось в общую картину сложившейся обстановки и ситуации, в которых все мы внезапно оказались, я не выдержала и вышла из купе.
Аккуратно, оглядываясь, чтобы не быть замеченной бодрствующими в кабине машиниста Металлами, я прокралась к уборной, закрылась в ней на замок и, опустив крышку унитаза, уселась на неё. Упершись локтями в колени, я сцепила пальцы рук и замерла. Здесь было достаточно прохладно, даже слишком, как для уборной комнаты. Отличный климат, чтобы сосредоточиться или чтобы простыть. Я хотела сделать именно первое, но так как рисовать здоровьем мне сейчас определённо точно было противопоказано, как, впрочем, и всегда, я неосознанно подгоняла себя к сосредоточению, что только ещё больше мешало мне собраться с мыслями.
В какой-то момент я с удивлением обнаружила влагу на своих сцепленных в замок руках. Я не думала, что способна на это, поэтому, когда во время протирания лица действительно заметила на своих щеках признаки слёз, я сразу же разозлилась. С силой врезавшись правой ногой в жестяной пол, я резко поднялась на ноги и ещё дважды, с ещё большей силой повторила это действие. Однако если это мне и помогло, то не больше, чем на полпроцента. Впрочем, как ни странно, злость подавила слёзы. Стерев их скудные остатки, я вымыла руки и лицо тёплой водой, вытерлась бумажными салфетками непривычного белоснежного цвета и на секунду засомневалась, не открыть ли мне окно, чтобы продышаться, но вовремя одёрнула себя, мысленно напомнив себе, с кем именно я сейчас еду в одном вагоне. В итоге желание подышать свежим воздухом погасло во мне так же стремительно, как и возникло.
Открывая дверь уборной я не ожидала никого увидеть. Поэтому когда мужская фигура буквально выросла передо мной, я невольно вздрогнула. Хотела бы я, чтобы этот мой импульс остался незамеченным, вот только едва ли могла рассчитывать на это: передо мной стоял Радий, а Металлы, как я уже успела заметить, могут похвастаться острой наблюдательностью.
– Всё в порядке? – молодой и неприкрыто мужественный, с красивыми глазами и неестественно чёрной шевелюрой, обрамляющей пышущую здоровьем, ровную кожу лица, этот Металл, с момента моего попадания в вагон беглецов, занимал, как казалось на первый взгляд, дружелюбную сторону по отношению ко мне.
– Ты на чьей стороне? – прямо спросила я, решив как можно скорее расставить все точки над всеми “i”.
– Здесь нет сторон.
– Тогда не на какой ты из сторон: Золота или Платины?
Собеседник вдруг задумался на несколько секунд, и я отметила, что не только его глаза выдают его добродушный нрав, но и само его тело, сложенное крепко, но будто бы не для кровопролитных боёв, а, скажем, для спасательных миссий. Телохранитель – вот то слово, которое отлично обрисовало бы этого персонажа.
– Здесь нет сторон, – наконец повторил он. – Мы все за одно.
– Ты про переправу на Большую землю?
– Да, я про это.