Вечный странник, или Падение Константинополя

Глаза князя радостно блеснули — впервые за два этих дня.

Незнакомец пустился в объяснения:

— Прошу прощения, что принес запах кефали и макрели в твой дом. Подчиняясь указаниям, я вынужден беседовать с тобой под чужой личиной. У меня есть послание, в котором разъясняется, кто я такой, а прочее я передам на словах.

Посланец снял с головы грязную тряпицу и вытащил из ее складок листок бумаги; приложив ладонь к груди и ко лбу — по общепринятому обычаю турок, — он передал князю листок и отошел в сторону, давая возможность прочитать написанное на нем. В вольном переводе оно выглядело так:

Магомет, сын Мурада, султан султанов, — индийскому князю

Я скоро отправлюсь в Магнезию. Мой отец — да спасут его молитвы Пророка, предстоятеля перед Богом, от долгих страданий! — стремительно впадает в телесную и душевную немощь. Али, сын праведного Абед-дина, имеет приказ в тот самый миг, когда великая душа отправится в Рай, со скоростью ветра помчаться на север и, не теряя ни секунды, сообщить тебе некие сведения, в верности которых он клянется спасением души. Ты поймешь, о чем речь и почему он к тебе послан.

Держа листок в руке, индийский князь пересек комнату с запада на восток, пытаясь овладеть собой.

— Али, сын праведного Абед-дина, — произнес он потом, — имеет ко мне некое сообщение.

Ремешки сандалий Али были скреплены у самого подъема медными пуговицами; нагнувшись, он снял пуговицу с левой сандалии и резко повернул; верхняя часть отскочила, внутри обнаружилось углубление, в котором лежала аккуратно сложенная лента из тончайшего атласа. Ленту Али передал князю, проговорив:

— Почка на посаженном платане не обещала ничего столь же великого, как то, что я сейчас достал из пуговицы на моей сандалии. Миссия моя исполнена. Благословен Аллах!

Пока князь читал, Али вновь собрал пуговицу и закрепил на прежнем месте.

На кусочке желтого атласа была начерчена некая схема, которая в первый момент показалась князю гороскопом; рассмотрев ее внимательнее, он спросил курьера:

— Сын Абед-дина, это начертано рукой твоего отца?

— Нет, то почерк моего повелителя, султана Магомета.

— Но это повесть о смерти, не о рождении.

— Мой повелитель, султан Магомет, несмотря на молодые годы, многократно превосходит мудростью многих старцев. — Али примолк и отвесил поклон. — Он выбрал эту ленту и сделал рисунок — начертал все, что ты там видишь, кроме надписи в квадрате; ее он поручил моему отцу с такими словами: «Когда индийский князь прочтет слова в квадрате, он сразу поймет, что это не гороскоп. Сделай так, чтобы в тот же момент кто-то передал ему от меня, Магомета, следующее: „Дважды за время его жизни получал я трон от своего августейшего отца; теперь он отдан мне снова, и на сей раз окончательность решения засвидетельствована смертью; справедливость предписывает, чтобы момент его отречения стал также началом моего царствования, ибо, когда человеку отдают его собственность, до того переданную в залог, не становится ли он ее владельцем? Какие еще нужны церемонии, чтобы подтвердить его право?“»

— Если человек наделен мудростью, о сын Абед-дина, откуда она может быть, если не от Аллаха? Да пребудет с тобой столь высокое мнение о твоем юном повелителе. Если завтра его ждет смерть…

— Аллах не допустит! — вскричал Али.

— Можешь не бояться, — ответил князь, улыбаясь истовости молодого человека. — Ибо разве не сказано в Коране: «Ни одна душа не умирает, кроме как с дозволения Аллаха, в предписанный срок»? Я собирался добавить, что нет в его поколении ни единого, кто почивал бы так близко на груди Пророка. Где он ныне?

— Скорее всего, на пути в Адрианополь. Когда я двинулся сюда — сразу же после великого горя, — великий визирь Халиль отправил ему депешу.