Некоторое время просительница стояла без слов, рыдая и заламывая руки. Из ступора ее вывел рык, низкий и хриплый, явно раздавшийся с арены; она затрепетала.
— Тамерлан! — пояснил солдат.
— Господи! — воскликнула женщина. — Неужели льва уже выпустили?
— Пока нет. Он в своей клетке. Его три дня не кормили.
Подавив волнение, она спросила:
— Какой тебе дан приказ?
— Никого не пропускать.
— К темницам?
— И к темницам, и к арене.
— Понятно! А постоять вон там у ворот мне можно?
— Пожалуй, да. Но если этот монах твой друг, зачем тебе видеть его смерть?
На это она не ответила, вытащила из кармана безант и попыталась пустить золотой луч в глаза стражу.
— Ворота заперты?
— Заложены засовом с этой стороны.
— Они выводят прямо на арену?
— Да.
— Я не прошу тебя нарушать приказ, — спокойным голосом продолжала женщина, — лишь позволь мне дойти до ворот и посмотреть на монаха, когда его выведут.
Она протянула монету, и страж взял ее со словами:
— Давай. Не вижу в этом ничего дурного. Ступай.
Сквозь зарешеченные ворота был виден почти весь внутренний круг. Зрелище было столь устрашающее, что женщина ухватилась за прутья решетки. Откинув покрывало, она смотрела вперед, дыхание ее сделалось хриплым и судорожным. Арена была пуста и присыпана толстым слоем мокрого песка. Ее окаймляли стены, и она напоминала яму, а сверху, на восходящих трибунах, до самого верха, колыхалось облако — или ей это показалось? Взглянув еще раз, она поняла, что это зрители — мужчины, женщины и дети, плотной массой выделявшиеся на фоне неба. Сколько же их! Тысячи и тысячи. Она сжала ладони и начала молиться.
ebooksa