— Бедный мой Франза! Или ты еще не усвоил, что измена свойственна людям всех сословий? У этого предателя в рясе есть ключи от всех ворот. Послушай его слова: «Я сыграю на суеверии греков и пророчеством заставлю их уйти со стен!»
Франза выкрикнул:
— О! Чтобы столь храбрый властитель, столь добрый император оказался отдан на милость такого… такого…
— При всей твоей учености, слова ты подобрать не можешь. Оставим это, оставим — я тебя понял… Но что еще вынес ты из этой встречи?
Франза вновь поймал руку императора и, прижавшись к ней лбом, заговорил:
— Сегодня члены всех братств выйдут на улицы и вновь возгласят историю ангела и простолюдина у подножия Колонны Константина.
Спокойствие императора изумляло. Он посмотрел через окно на турок и, подумав, невозмутимо произнес:
— Я бы спас ее — древнюю империю наших отцов, но теперь главная моя цель — умереть за нее, умереть, не замечая, сколь она этого недостойна. Да свершится воля Господа, не моя!
— Не надо слов о смерти, о возлюбленный повелитель, не надо таких слов! Еще не поздно все изменить. Сообщите мне ваши условия, и я передам их…
— О нет, друг мой, я уже совершил нечто более важное: обрел мир в душе… И ничьим рабом я не буду. Для меня более ничего не осталось — ничего, кроме достойной смерти. Какая нам дарована благодать — умереть во славе! Не исключено, что для греков еще настанет день возрождения, и тогда мне, может, еще воздадут почести, а из истории моей жизни извлекут полезный урок; может, другой византийский император вспомнит, как последний из Палеологов подчинился воле Господа, явленной ему через предательство и измену… Однако в дверь стучат, и в явной спешке. Впусти.
Вошел офицер стражи.
— Ваше величество, — произнес он после положенных приветствий, — капитан Джустиниани и его друзья, генуэзцы, намерены оставить ворота.
Константин схватил меч и поднялся.
— Расскажи подробнее, — попросил он просто.
— Джустиниани почти закончил рытье нового рва у ворот Святого Романа, ему нужны пушки, и он попросил их у старшего адмирала, который отказал с такими словами: «Пусть трусливые чужеземцы сами разбираются».
— Скачи к благородному кондотьеру и скажи ему, что я спешу следом. Или дука обезумел? — произнес Константин, когда посланник отбыл. — Чего ему не хватает? Он богат, у него семья — сыновья-отроки, весьма многообещающие. Ах, мой верный друг в беде, какой прибыток может сулить ему Магомет?
— Жизнь, ваше величество, — жизнь и умножение богатства.
— Каким образом? Не думал я, что ты так плохо думаешь о людях.
— Лишь о некоторых, не обо всех. — После этого Франза поднял голову и горько вопросил: — Если пять галер удержали гавань против всего мусульманского флота, разве двенадцать и более не сумели бы справиться еще лучше? Ведь Магомету припасы поставляют морем?
Император снова посмотрел в окно, но на сей раз не на турок.
ebooksa