— Отец… — Тревога превратилась в страх. Джанак радостно всхрапнул, почувствовав привычную тяжесть на спине. Он застоялся, ему хотелось лететь, обгоняя ветер. И он полетел. Туда, где еще недавно шел бой. Почти не касаясь песка.
— Господин! — Рашад тоже оседлал своего коня, но догнать спорящего с ветрами Джанака не мог. Слишком уж хорошего скакуна подарил дэй сыну.
— Я видела! Видела огонь! Много огня! Их нет… их больше нет! Никого! — Мама кричала так страшно, что Салим испугался. Он ничего не понял, но чувствовал горе и страх, исходящие от такой родной, такой доброй мамы. Она вбежала в детскую комнату, где сейчас не было никого, кроме младшего сына дэя и Лэйлы — служанки, присматривавшей за детьми.
— Нет! Не трогай! Проклятые дзинны убили их!
— Кого, госпожа?
— Кто вам сказал такое, госпожа? — Лэйла была встревожена.
— Я… возносила хвалу богам во имя победы и уснула. Не знаю почему. Но все сны, пришедшие у алтарей, священны. А я увидела гибель — огонь и гибель. Боги послали мне знамение. Боги не могут ошибаться.
Лэйле наконец удалось усадить маму на шелковые подушки, рассыпанные по ковру.
— Салим, подойди ко мне. — Черные мамины глаза обратились к младшему сыну дэя.
Мальчик нехотя оторвался от игрушечных зверей. Подошел, дал заключить себя в горячие, пахнущие чем-то пряным и сладким объятия. Сперва мама молча плакала, прижав Салима к себе. Потом отстранила его, посмотрела серьезно.
Дверь приоткрылась, и в нее заглянула еще одна служанка.
— Госпожа, дэй прислал сокола. Дурные вести…
Мама медленно поднялась. Она стала почти такой же бледной, как вырезанные из камешков звери, в которых играл Салим.
— Я знала… Боги не врут… Лэйла, — мама вдруг стала похожа на готовую к прыжку тигрицу, которая украшала большую картину на стене, — сейчас ты спустишься к стражам дворца, вызовешь Амина и передашь, что я приказала собираться в дорогу. Я выведу к вам Салима, и вы доставите его в Минкар, к деду. Как можно быстрее…
— Мама? — Салим подергал подол шелкового платья, расшитого золотыми крылатыми ящерами. — Мне надо куда-то ехать?
— Надо, родной. Но ты не бойся. Лэйла позаботится о тебе.
— А я не боюсь, — насупился Салим. Он же уже взрослый, чего ему бояться? — Я только без тебя не хочу. И без папы, и Фарида…
— Тебе нужно ехать одному, родной. Папа с Фаридом никуда не поедут, а я… должна остаться с ними.
— А Хана и Ясмин?
— Им тоже нужно остаться, родной.