«Его величество Ремер и служаночка Ирсиль. Нет, если она спит с королем, она уже леди Ирсиль, так ведь? А если на равных обсуждает с ним „Искусство управления государством“, то… тут даже не в титулах дело… конечно, он не сможет назначить ее на какой-нибудь официальный пост, но…»
Ты поворачиваешься и уходишь. Тем же путем, что и пришел. Тебе и в голову не приходит попытаться убить короля, хотя трудно себе представить более удобный случай. Впрочем, дослушать чтение тебе тоже не приходит в голову. Ты почему-то чувствуешь, что не смеешь долее там оставаться. Не смеешь слушать, как они читают. И понимать прочитанное — с их слов понимать! — тоже не смеешь. Ты слишком виноват перед ними, да и не только перед ними — перед всеми людьми. Перед улицами, по которым шагаешь, перед домами, что окружают тебя со всех сторон, перед небом над головой… тебе не место среди нормальных людей… Невероятное чувство вины и стыда захлестывает тебя, и стряхнуть его удается не скоро.
Тебя не заметили. Не схватили. Не прикончили. Никто не помог тебе невзначай покончить с собой. А значит, тебе все же придется делать этот проклятый невозможный выбор. Решать, поступить ли согласно долгу, покоряясь воле отца, или согласно совести, покоряясь воле разума. Решай, лорд Уллайн, сын графа Донгайля! Сам решай! И помни, что бы ты ни выбрал, тебя все равно проклянут. Те или другие, но проклянут обязательно.
Не так легко переступить долг. Забыть все, чему тебя учили с самого детства. Отринуть прочь, растоптать… предать.
На следующее собрание твоих соратников ты все же приходишь. Они все еще твои соратники. Ты все еще с ними. Этот путь никуда не ведет, он не может никуда вести, но ты все еще с ними. Последний шаг еще не сделан, последний выбор — впереди. Ты приветствуешь тех, кого привык считать своими товарищами, и они отвечают тебе тем же.
— Его величество Челлис не пришел, — растерянно шепчет тебе лорд Вэннарис, сын графа Фольвера.
— Армия возвращается, — сообщает лорд Эфайль, сын герцога Мерганто.
— Нецелесообразно сейчас короля убивать, — делает вывод лорд Арвес, сын графа Шерда.
— Затаиться надо, — говорит лорд Кермаэн, сын графа Бреля.
Остальные мрачно переглядываются.
Вот так. Армия возвращается, короля убивать глупо, все равно власть сейчас не захватишь, только обнаружишь наличие заговора. А сюзерен, его некоронованное величество Челлис, взял и вовсе не явился на собрание заговорщиков.
«С ним что-то случилось?»
— Не доведи боги, с ним что-то случилось! — восклицает лорд Эфайль, сын герцога Мерганто.
А тебя вдруг накрывает ощущение смертельной опасности. Ты собираешься сказать остальным, но твои челюсти сводит судорога, а потом вслед за смертельной опасностью приходит смертная тоска. Тяжелая, холодная и влажная. Ты поворачиваешься и идешь. Ты не знаешь куда. Просто идешь, потому что так нужно. Идешь до тех пор, пока не перестаешь быть. Это вовсе не страшно — перестать быть. Вот ты есть, а вот тебя уже нет. И только странное нечто продолжает шагать… шагать… впрочем, его движение нисколько тебя не занимает, ведь тебя же нет, совсем нет…
Нет мыслей, нет чувств, есть движение. Из ниоткуда в никуда. Покуда хватает энергии. Движение… движение… какие-то странные тени бродят в твоей голове… интересно, до сих пор ты и понятия не имел, что у тебя есть голова. Как может быть голова у того, чего нет?
Или… или ты все-таки есть? Осознание себя существующим почему-то кажется очень забавным, ты бы смеялся, если бы мог, но у тебя все еще нет рта, а вот когда появится…
Ты идешь… идешь…
Теперь ты знаешь куда и зачем. Это так просто. Нужно всего лишь убить короля. Он ведь не настоящий. Просто никто этого не замечает, и все думают, что настоящий. А на самом деле он игрушечный. Поэтому нужно этого игрушечного короля убить. Вот тогда-то и придет настоящий король. Самый настоящий. Это же ясно. Вот за этим ты и идешь. Ты. И все остальные. Они тебе помогут.
Коридор длинный и темный. В конце коридора дверь. За ней — король. Тот самый. Игрушечный. Зайти. Выхватить меч и пронзить его тело. Много-много раз пронзить. А потом отрубить руки, ноги и голову. Это же ясно. С игрушечными королями только так и надо поступать. И тогда все будет хорошо. И Роуни вернется. И будет любить одного только меня. А всех остальных мы проткнем мечом. И отрубим им руки, ноги и голову. Вот там, за этой дверью, — отрубим. За этой самой дверью. Все руки, ноги и головы, которые нужно отрубить, — там.
«А ну, стой!»