Феномен

— Если с пилотами что-то случилось, как самолет продолжает лететь? — Не унималась Гульнар Аббасовна.

— Автопилот, — послышался голос из глубины стола.

Все присутствующие повернулись на упитанного мужчину азиатско-бурятской внешности с угольно черными волосами и снежными седыми прожилками на висках.

— Да, я хочу представить вам Кенжабетова Михаила Викторовича, руководителя диспетчерской службы аэропорта Шереметьево. Там сейчас главный мониторинговый центр.

Кенжабетов поправил очки, сидел он скромно и даже немного скованно.

— На данный момент борт 1661 двигается согласно проложенного курса. Лайнером управляет автопилот и в таком состоянии без внешнего воздействия он спокойно достигнет Санкт-Петерурга по расписанию через, — он взглянул на часы. — Четыре часа, пятнадцать минут.

— А что будет потом? — Гульнар Аббасовна приподнялась и даже волосы на голове завибрировали.

Кенжабетов положил локти на стол, подвинулся вглубь, чтобы его было лучше видно.

— Автопилот будет кружить над городом, пока у самолета не закончиться топливо.

— Боже мой, — выпалила Гульнар Аббасовна. У нее был испуганный и такой причастный вид, будто она сама повинна, что у самолетов заканчивается топливо.

Бузунов похромал к своему стулу, облокотился на него руками и обратился к Максимову:

— Володя, при все моем уважении, твоя версия кажется мне неправдоподобной. Я имел дело с химическим оружием, с различными ядами и психотропными стимуляторами и могу вас всех заверить, что описанные симптомы помешательства не вызывает ни одно известное мне вещество. Думаю, что до окончания токсикологической экспертизы, устраивать охоту на ведьм преждевременно. Это отвлечение материальных и людских ресурсов, а также привлечение внимания СМИ, — Гульнар Аббасовна услышала три заветных буквы и оживленно кивнула. — Я уверен, что этим смертям следователи найдут логичное объяснение после изучения прошлого людей. Что у нас люди нигде больше не кончают с собой или мужей не убивают? Удивительно другое, — Бузунов взял со стола перевернутую ранее фотографию и развернул всем, на присутствующих смотрели пылающие башни-близнецы в Нью-Йорке. — Никто из вас не заметил в этой ситуации очевидного сходства с событиями в США одиннадцатого сентября 2001. Тогда группой ближневосточных террористов были захвачены четыре пассажирских авиалайнера. Отсутствие связи с пилотами, следование прежнего курса и внезапное отклонение в конце превратило самолеты в разрушительно оружие.

Молоков только раскисший от растерянности встрепенулся и внимательно слушал Бузунова, даже его задница слегка оторвалась от стула.

— Разве вы не видите очевидных совпадений? Разведка давно докладывает о том, что террористы готовят против нашей страны серии терактов, последнее сообщение такого рода я получил буквально на днях. Или кто из присутствующих хочет, чтобы на этом месте были кремлевские башни?

Максимов называл Бузунова двуликим. Никто в его окружении не мог так блестяще сочетать в себе двух разных людей. В жизни он был веселым и отзывчивым человеком, часто шутил, рассказывал о боевом опыте, о том как покрыл в доме крышу и достраивал баню, о внуках говорящих первое слово не мама или папа, а дед, о том как, экспериментируя с маринадом, научился готовить самый вкусный шашлык. Но стоило только начаться рабочему дню, как человека подменяли, он становился скрытным, сухо прагматичным, сшибал на пути любую голову без зазрения совести, для него не существовало слова коллективные ценности или дружба. В управлении даже шутили: выпил вечером с Бузуновым (а выпить с начальством — шик), на утро будь размазан по его столу за отсутствие бумаги в принтере.

Бузунов достал из папки распечатанную карту и катнул по столу Кенжабетову.

— Это верный курс, не так ли?

Кенжабетов посмотрел внимательно на фото и кивнул.

— По достоверной информации за двадцать минут до взлета курс был скорректирован, и таким образом самолет отдалился от северной точке Москвы на четыреста километров.

— В Москве зафиксирован циклон и движется на восток, поэтому курс был скорректирован на более безопасный, — голос Кенжабетова был неуверенным, он проигрывал, прежде чем заканчивал говорить.