Он уставился на нее своими тусклыми гляделками. Он ждал от нее вопросов или хотя бы эмоций. Она молча, сосредоточенно разглядывала книжные корешки.
– Ну, не стану вам мешать, – сказал он, ничего не дождавшись. – Ужин через полтора часа.
Он удалился так же бесшумно, как вошел. Соня вздохнула с облегчением. Ей захотелось вернуться в каюту. Каждый раз после разговора с Хотом, даже такого, короткого и невинного, ее как будто окатывало ледяной волной. Она потом долго не могла согреться. Как и Фриц Радел, он казался ей не совсем живым. Не гомо сапиенс, а мортинс сапиенс. Мертвец разумный.
Мертвец, утверждающий, что живет много тысяч лет. Сколько именно, неизвестно. В общем, всегда. То он был ребенком в 1835 году и переболел черной оспой. То лично присутствовал при сожжении великого магистра ордена тамплиеров Жака де Моле в 1314 году. Бросал вскользь, между прочим: «Великий магистр никого не проклинал, он только призвал папу Климента Пятого и короля Филиппа Красивого явиться на суд Божий до окончания этого года. Они последовали призыву. Папа умер в апреле, ровно через месяц. Филипп в ноябре».
Затем Хот скромно добавлял, что предсмертную речь магистра слышал собственными ушами.
Соня попыталась выяснить подробности, ей хотелось узнать, например, в каком качестве господин Хот присутствовал при казни, кем вообще он был во Франции 1314 года.
– Самим собой, – отвечал Хот с невозмутимой улыбкой, – я всегда остаюсь только самим собой.
– А черной оспой к этому времени вы уже переболели? – спросила Соня.
– Конечно. Ведь это несчастье случилась со мной в детстве.
– В Марбурге, в 1835 году?
– Да. Именно.
– Но четырнадцатый век был раньше девятнадцатого.
– Откуда вам это известно?
– Это известно всем и вам тоже. Это истина, которая не нуждается в доказательствах.
За столом переглядывались и хихикали, словно Соня ляпнула несусветную глупость. Доктор всякий раз утешительно гладил ее по руке и шептал:
– Ничего, не огорчайтесь, привыкнете.
Ей хотелось поговорить с доктором Максом, из всех обитателей яхты он казался единственным нормальным человеком. Во всяком случае, тухлой рыбой от него не воняло и о своей жизни в разных веках до и после нашей эры он не рассказывал. Правда, у него был другой недостаток. Он постоянно трогал Соню, считал пульс, заглядывал в глаза, бесцеремонно приподнимал пальцем то одно, то другое веко. Наблюдение за состоянием ее здоровья было его обязанностью. Он объяснил ей, что она получила большую дозу наркотиков и транквилизаторов и реакция ее организма оказалась неадекватной, чрезмерной.
– Вы проспали на десять часов больше, чем предполагалось. Что-то вроде легкой летаргии. Мне пришлось ввести вам несколько доз биостимулятора.
– Что именно вы мне вводили? – спросила Соня.
– К сожалению, пока я не могу вам сказать. Поверьте, это отличные препараты, вы сами видите, они принесли вам только пользу. Вы благополучно проснулись, отлично выглядите и чувствуете себя вполне здоровой.