Дело №2

— А где?

— Не знаю точно. Эта дура-дурой, но скрытная. От нее ничего не добьешься, да и некогда мне за ними следить, — заключила Люся.

— И все-таки, откуда у Анны ключ? Они у него в доме встречались?

— Нет, не думаю. Я из нее выпотрошу и тебе перезвоню, — пообещала Люся и принялась за энчеладос, которые принес официант.

— Ты только не говори никому, пожалуйста, — взмолилась она, запивая энчеладос второй порцией виски. — Мой и так был против того, чтобы я тебя нанимала. Он-то сразу вычислил, что Анька может быть причастна, но я не верю. Не верю, что Володька это сделал, да и у Аньки, как я уже сказала, мозгов не хватило бы на это.

— Но кто-то же Соню травил? У них была прислуга или домработница?

— По-моему, нет. Володька дома все сам делал. А, может, кто и приходил раз в неделю.

— Он сильно зависел от жены материально?

— Не думаю. У него же мастерская. Конечно, там не Эльдорадо, но где теперь Эльдорадо?

Люся начинала пьянеть. К счастью, минут на пятнадцать раньше назначенного срока, подъехали ее муж и сын. Борис никогда не был особо приветлив или, нет, скорее, разговорчив со мной, может потому, что я была лет на десять младше его, а, может потому, что он, по моим наблюдениям, не мог разговаривать о чем-либо, кроме своего бизнеса, который меня решительно не интересовал. Люся на прощание расцеловалась со мной, напомнила, чтобы я не никому не проговорилась о том, что узнала и села к себе в машину, за рулем которой уже сидел ее старший сын. Я помахала ей рукой, обнаружила, что забыла в баре перчатки и вернулась. Когда я вышла, уже в перчатках, стоянка перед баром была пуста. Я, не торопясь, пошла домой.

Понедельник

День начался с предупреждения о том, что к обеду ожидается сильный снегопад, который обещает около восьми дюймов снега. Я до сих пор не привыкла к дюймам и по привычке перевела их в сантиметры. Получилось двадцать сантиметров. Это означало, что парковка в центре города будет затруднительна для покупателей, то есть Алика можно будет оставить в лавке одного, а самой съездить к инспектору Норману и разузнать про отпечатки и экспертизу почерка. Этот нехитрый план я набросала, не вставая с кровати, закончив смотреть новости по Си-эн-эн и погоду. Кот спокойно лежал у меня в ногах, значит, Алик еще на кухне не появлялся. Я решила, что сделаю хорошее дело, если сама сварю с утра кофе и приготовлю завтрак, но, выйдя из ванной, обнаружила, что кота уже нет. Дело в том, что, когда, по-утрам, Алик появляется на кухне раньше меня, кот немедленно оказывается у двери и требует, чтобы его выпустили, начиная эту дверь царапать и мяукать каким-то утробным мяуканьем. Вечерами же, если я закрываюсь у себя в комнате раньше, чем Кит отправляется спать, ему ничего не стоит разбудить меня, царапая дверь уже с другой стороны и мяукая в другой тональности, жалобно напоминая о себе и умоляя пустить на ночлег.

Мы с Аликом поели под неусыпным контролем кота, который иногда забавно привставал на задние лапки, чтобы получше рассмотреть, что творится на столе. Делал он это из чистого любопытства, поскольку еда у него была всегда, да еще двух сортов — сухой корм и щедрые порции мясного желе из пакетиков. В свое время Алик убедил меня, что такой интерес к еде у Кита, наверное, потому, что ему пришлось голодать до того, как он попал в приют, и мы решили, что не будем отнимать у бедолаги его единственное хобби, а, чтобы тот не растолстел, купили ему всяких игрушек, из которых он обожал только одну — лазерный луч. Мы по очереди с Аликом тренировали кота минут по двадцать — тридцать в день, а то и больше, чтобы у того не наступило ожирение и не развилась гиподинамия от малоподвижного и сытого образа жизни.

Сразу после завтрака, то есть в девять, Алик пошел открывать лавку, поскольку перед Рождеством мы начинали работать на час раньше. Я же, захватив недопитый кофе, отправилась к себе в кабинет звонить инспектору Норману. Инспектор по началу моему звонку обрадовался, заметив, что мы уже давненько никуда не выбирались вместе, предложил было встретиться в «Специи», но я не стала тянуть кота за хвост и спросила, не он ли занимается делом Креченского.

— Дженни, только не говорите мне, что и Вы расследуете это дело, — сказал он довольно строго.

— Пока нет, но я хотела бы узнать некоторые подробности, если не возражаете, — как можно более вкрадчиво начала я.

— Там и подробностей нет, — почти перебил меня инспектор. — Все чисто — муж решил избавиться от жены, она, видимо, заподозрила, написала письмо в полицию, но опоздала на один день.

— А отпечатки пальцев на баночке с ядом обнаружили? — поинтересовалась я.

— Джении, отпечатков нет потому, что он их тщательно стирал на всякий случай, — инспектор начинал раздражаться.

— А яд в ее крови или теле обнаружили?