«Если это случится, – с диким озлоблением подумал он, – удавлю его голыми руками».
Интересно, чем сейчас занимается Лидия? Вероятно, одевается. О да! Вот это он помнил хорошо – Лидия в одном корсете расчесывает волосы перед зеркалом. Или уже завтракает? К столу подадут яйца, мясо и рыбу, но она ограничится лишь маленькой свежей булочкой и ломтиком яблока.
К парадной двери подали экипаж. Через минуту-другую кто-то сел в него, и кучер тронулся с места. Когда карета выезжала из ворот, Максим стоял на противоположной стороне улицы. И внезапно обнаружил, что смотрит прямо в лицо Уолдена, видневшееся за стеклом, а Уолден смотрит на него. Максим почувствовал мальчишеское желание выкрикнуть: «Слышь, Уолден, а я был у нее первым!» Но он лишь улыбнулся и приложил руку к шляпе. Уолден ответил вежливым наклоном головы, и карета проехала мимо.
Максим не понимал, отчего так приятно взволнован.
Он прошел через открытые ворота и пересек просторный двор. Он заметил цветы в окнах дома и подумал: «Все по-прежнему, Лидии всегда нужно было много цветов». Взбежав по ступенькам колоннады при входе, он потянул за шнур звонка.
«Не исключено, что она вызовет полицию», – мелькнула в последний момент мысль.
Уже через секунду слуга открыл дверь. Максим вошел.
– Доброе утро, – сказал он.
– Доброе утро, сэр, – отозвался слуга.
«Похоже, у меня действительно вполне достойный вид».
– Я хотел бы повидать графиню Уолден. У меня к ней дело чрезвычайной важности. Меня зовут Константин Дмитриевич Левин. Уверен, она помнит наши встречи в Петербурге.
– Слушаюсь, сэр, Константин… Э-э?
– Константин Дмитриевич Левин. Постойте, я дам вам свою визитную карточку. – Максим порылся в карманах плаща. – Вот досада! Не захватил из дома ни одной.
– Я запомню, сэр. Константин Дмитрич Левин.
– Верно.
– Будьте любезны подождать здесь, сэр. Я узнаю, дома ли графиня.
Максим кивнул, и слуга скрылся в глубине особняка.
Глава шестая
Бюро работы мастеров времен королевы Анны было для Лидии любимым предметом мебели в их лондонском доме. От почтенного двухсотлетнего возраста нисколько не потускнел черный лак, расписанный золотыми рисунками на китайские мотивы – с пагодами, плакучими ивами, островами и цветами. Передняя крышка опускалась, образуя удобный письменный стол и открывая за собой отделанные красным бархатом отделения для хранения писем и ящички для ручек и флаконов с чернилами. В основании бюро располагались ящики побольше, а верхняя его часть, находившаяся выше уровня глаз сидевшего, представляла собой книжный шкаф за зеркальными дверцами. В старинной блестящей поверхности отражался несколько искаженный интерьер утренней гостиной за спиной у Лидии.
На столе перед ней лежало незаконченное письмо к сестре, матери Алекса, жившей в Санкт-Петербурге. Почерк у Лидии был мелкий и не слишком аккуратный. Она писала по-русски. Начав фразу: «Меня серьезно беспокоит настроение Шарлотты…» – Лидия отложила перо. Она сидела, глядя на затуманенное зеркало, и предавалась раздумьям.