Из представленного соотношения Βίος’а и Vita по содержанию легко видеть, что рядом с генетической зависимостью их на стороне одного из документов нужно признать наличность самостоятельной обработки другого.
Зная характер литературной производительности автора Βίος’а, можно категорически утверждать, что он не имел в качестве источника Vita. Автор Βίος’а может только копировать, изредка сокращая и несколько изменяя текст, и его произведение есть не что иное, как свод разных документов. Если бы он пользовался Vita, то просто переписал бы ее, или же снабдил бы обширными интерполяциями, копируя с разных документов, как поступил редактор Vita Б, Если же он работает над подысканием и комбинированием разных документов, то ясное дело, что Vita он еще не знает. Наоборот, в авторе Vita мы имеем дело с человеком более одаренным в литературном отношении: он способен пересказывать своими словами использованные им источники; он даже производит перегрупировки исторического материала, делает кое-какие поправки. Трактация Βίος’а о полемической деятельности преп. Максима (после речи о Латеранском соборе) и богословских трудах его вообще (после сообщения о ссылке его в Визию) [2677] сводится у него воедино в качестве повествования о литературной деятельности преп. Максима в Риме после Латеранского собора. [2678] Письмо преп. Максима к Анастасию Монаху (с сообщением о предложениях Константинопольского патриарха) помещается до ссылки в Визию, [2679] а не после нее, как в Βίος’е, [2680] очевидно, в силу сопоставления упоминаемой в письме унии с замечанием о ней Relatio VII. [2681] Мало того, автор Vita делает даже поправки к Βίος’у. Как мы видели, Βίος, считаясь с показанием краткого жития о том, что преп. Максим из Константинополя отправился прямо в Рим к папе Мартину, находит в этом смысле возможным дополнить Феофана, по которому преп. отец прибыл в Рим из Африки, и утверждает, что еще при папе Иоанне и до поселения в Африке преп. Максим был в Риме и здесь участвовал в соборе против еретиков и писал послания к православным, между прочим, и епископам и монахам на о. Сицилию. [2682] Автор Vita заметил ошибочный промах своего предшественника и исправляет его в том смысле, что преп. Максим имел только намерение отправиться в Рим, но по дороге (!) прибыл в Африку и по церковным обстоятельствам задержался здесь довольно долго; [2683] таким образом, Vita правильнее заполняет пробел в кратком житии, касающийся африканского периода жизни св. отца, чем Βίος. Такое критическое отношение к делу только и возможно было потому, что автор Vita еще и непосредственно пользовался Феофаном. [2684] Или еще случай подобного же рода. При изображении литературной деятельности преп. Максима, автор Vita правильнее передает содержание «Мистагогии», чем Βίος. В Βίος’е главы данного сочинения св. отца указываются в порядке, по местам не отвечающем ни Vita, ни самой «Мистагогии»: «преподание мира» (Βίος, «Материалы», с. 525; нет в Vita; Mystagogia, 12) стоит раньше «псалмопения» (Βίος, «Материалы», с. 526, Vita XXII*, с. 45; Mystagogia, 11); «целование» (Mystagogia, 17) — раньше «затворения врат» (Mystagogia, 15; в Vita XXII*: «затворение врат и целование»); в Βίος’е притом совсем нет замечания о «припадании» оглашенных (Mystagogia, 14; Vita XXII*, с. 45). Если бы Βίος пользовался Vita, то вряд ли допустил подобные ошибки и пропуски. Автор же Vita вполне мог, пользуясь Βίος’οм, исправить его при помощи самой «Мистагогии», подобно тому, как дополнил и исправил в Βίος’е при помощи Феофана те места, которые были из него не вполне удовлетворительно использованы в Βίος’е.
Вообще относительно всех указанных перемещений и поправок к повествованию Βίος’а нужно сказать, что гораздо естественнее считать их за след вторичной редакции и дело автора Vita, чем заключать обратное, что, пользуясь Vita, автор Βίος’а составил свою конструкцию жития, тем более что работа последнего сводилась почти исключительно к простому копированию Феофана и других источников.
Помимо этих соображений, в самой Vita можно указать намеки на Βίος и следы его влияния на изложение исторических материй (кроме уже указанных совпадений). Сам автор Vita говорит о своих «предшественниках» (τῶν πρὸ ἡμῶν) и, значит, имеет в виду какое-то жизнеописание, какое при этом считает недостаточно полным, [2685] вероятно, потому, что в нем мало сообщалось о родных и воспитании преп. Максима (Vita II–VI), и о мужественном перенесении им жестокой казни (Vita XXXIV–XXXVII), что считалось столь важным в рамках византийской агиологии. По крайней мере, Vita только в указанных отношениях обнаруживает большую полноту по сравнению с другими житиями и Βίος’οм. Если так, то характеристика эта вполне применима к Βίος’у, в котором указанные пункты едва затронуты. [2686]
Намечая план своей работы, автор Vita говорит, что коснется и других дел того времени, очевидно, истории монофелитства, которое именно и было «великим нападением на истину в те времена», [2687] но «сперва пока нужно сообщить (τέως διηγητέον) о самом преподобном». [2688] В этих словах справедливо видит проф. М. Д. Муретов [2689] намек на то, что житие, служившее источником для Vita, начиналось с изложения истории монофелитского движения, каково и есть начало Βίος’а.
В дальнейшем изложении у автора Vita заметны следы влияния какого-то источника. Так, говоря о мотивах принятия преп. Максимом монашества, [2690] автор почему-то считает нужным указать на распространение в столице монофелитства, и это несмотря на то, что мог бы обойтись без указания на этот мотив, ибо ему была известна главная причина принятия преп. Максимом монашества — любовь к уединению и презрение к суете мирской, [2691] и в речи его в гл. V можно было бы выбросить упоминание о ереси, не нарушая вовсе правильного хода речи. Если биограф вставил в свою речь упоминание о монофелитстве, то он, несомненно, находился под влиянием какого-то источника, и именно Βίος’а, [2692] в котором названный мотив развит весьма подробно.
В гл. VII, в середине речи начиная излагать историю возникновения монофелитского движения, автор снова начинает речь об Ираклии в таких выражениях. как о впервые вводимом в течение речи лице, [2693] несмотря на то, что выше о нем уже сделано было упоминание, [2694] — ясный признак, что это сделано под влиянием какого-то текста, а это не иной <текст>, как Βίος, начинающийся именно с подобной же речи об Ираклии. Равным образом, и в речи о литературной деятельности преп. Максима автор Vita с конца гл. XX* (с. 42) начинает вести речь о тех же видах творении св. отца (λόγοι и κεφάλαια), о которых толковал в гл. XIX* и XX*, [2695] и к повторениям этим вынуждается тем, что пользуется новым источником своих сведений о творениях преп Максима — соответствующим отделом Βίος’а. Все это можно признать за довольно ощутительные следы зависимости от Βίος’а.
В пользу этого же тезиса говорит, наконец, и то, что при предположении такой зависимости можно понять, почему автор Vita, говоря о православии Рима, [2696] о соборах в Риме и Африке, [2697] считает нужным сказать о приверженности православию и созыве соборов также и на «островах» западных Это, очевидно, не что иное, как отголосок утверждений Βίος’а о том, что преп. Максим утверждал через послания православных на Западе, и особенно на о. Сицилии, что тем более понятно, что эти утверждения стоят рядом (после) с речью о православии Рима и (до) о соборе в Риме. Отсюда также становится понятным, почему автор Vita так упорно говорит о том, что преп. Максим имел намерение из Константинополя отправиться в Рим: [2698] это выдает за факт Βίος. Отсюда же понятно и то, почему Vita утверждает, что соборы (якобы при папе Иоанне) в Африке и других провинциях, а также и на островах созваны были по побуждению преп. Максима: [2699] Βίος то же предполагает о соборе в Риме при папе Иоанне. Под влиянием Βίος’а, очевидно, главным действующим лицом во всех переговорах, которые вел Ираклий в Иераполе, Vita выдвигает Афанасия Антиохийского. [2700]
По совокупности всех этих данных нужно признать несомненным, что автор Vita пользовался при своей работе Βίος’ом и стоял от него в прямой зависимости. Так как он не ограничился одним Βίος’ом, и, например, пользовался Феофаном непосредственно, а не через посредство этого жития, то установлением зависимости его от Βίος’а задача исследования источников его еще не исчерпывается, и на очередь является вопрос, какие из источников Βίος’а, и вообще из других документов, он знал непосредственно.
Из числа этих документов к непосредственно известным автору Vita нужно отнести, собственно, только «Акты» преп. Максима: Relatio и Tomus alter. Это видно из того, что в Vita (XXI, ХХХIII–ХХХ) использованы главы Relatio IV–V, VIII, Tomus alter VIII, XIII–XV, пропущенные в Βίος’е. Общее соотношение документов легко видеть на следующей таблице:
Письмо преп. Максима к Анастасию Монаху (Vita XXIV–XXVI), по связи его с Relatio, тоже могло быть доступно автору Vita непосредственно. Что касается Ер. Anastasii apocrisiarii (Vita XXXIX–XL), то автор Vita не обнаруживает никаких следов непосредственного знакомства с этим посланием: он знает его в тех же пределах, как и Βίος, [2701] полагает, что оба Анастасия — в том числе и апокрисиарий — были сосланы за пределы Авасгии, [2702] в чем повторяет ошибку Βίος’а, и опускает, как и Βίος, дату прибытия преп. Максима в Лазику. [2703] Таким образом, все содержание этого письма (вместе со ссылкой на его автора) почерпнуто автором Vita из Βίος’а.
Другой важный исторический документ, сохранившийся в Collectanea и в Ἱστορία σύντομός — Hypomnesticum, тоже остался совершенно неизвестным автору Vita. Это видно из того, что биограф рисует вовсе не такую картину отсечения у преп. Максима руки, чем Hypomnesticum: он думает, что преп. отец был связан, [2704] по Hypomnesticum’y же, он сам протянул палачам свою руку. [2705] в согласии с Tomus alter ХХХIII, он говорит сперва об отсечении языка, а потом руки [2706] (Vita XXVI, XXXVIII), тогда как в Hypomnesticum (и синаксаре) предполагается обратный порядок. [2707] Наконец, автор говорит только о ссылке Анастасия Апокрисиария вместе с преп. Максимом, [2708] между тем как Hypomnesticum дает определенное свидетельство о том, что и над Анастасией Апокрисиарием совершена такая же казнь, как и над преп. Максимом. [2709] Последнее обстоятельство можно объяснить только тем, что, не имея в Hypomnesticum несомненного ручательства того, что над Анастасием Апокрисиарием совершена была та же казнь, и зная, с другой стороны, что Анастасий Апокрисиарий имел возможность писать и в последней своей ссылке, автор критически отнесся к показанию Βίος’а, распространявшего казнь на всех трех исповедников, счел его поспешным обобщением и выделил из ряда других. [2710] В данном случае он, может быть, находил себе опору и в свидетельстве синаксаря, по которому только один из учеников преп. Максима — именно «старший» [2711] — претерпел одинаковое наказание вместе со своим учителем.
Из сказанного уже следует, что автор Vita не имел под руками Collectanea Анастасия Библиотекаря: он не знает из него Ер. Anastasii apocrisiarii, Hypomnesticum, и, наоборот, он знает Tomus alter XXXIII, которой нет в Collectanеа, знает притом эту главу не в редакции Βίος’а, [2712] а в подлинном ее виде. [2713] Он, стало быть, имел под руками меньший, чем Collectanea, сборник, сохранившийся до настоящего времени (в несколько измененном в порядке статей виде) в cod. Coislin. 267, и содержащий только Relatio, Ер. ad Anastasii monachum, Tomus alter и Adversus Constantinopolitanus.
Раз автор Vita не знал Hypomnesticum’a, то, само собою разумеется, не знал он и Ἱστορία σύντομος, в состав которой входит этот документ. Наконец, из числа источников Βίος’а (см. выше) не знал он непосредственно и Compendium Vindobonense. Те части этого жития, которые не вошли в Βίος, так и остались ему неизвестными, например, замечания о еретичестве Гонория, [2714] о клеветах, которые распространяли про преп. Максима его враги в Лазике, [2715] Он, напротив, восхваляет православие Рима и не находит нужным где-либо опровергнуть клеветы на преп. отца. Правда, для Vita необходимо предполагать знакомство с каким-либо кратким житием типа Compendium Vindobonense. Из такого жития, например, автор почерпнул сведения о восстановлении дара речи у св. отца по отсечении языка; [2716] оно также могло дать ему указания на счет участи учеников преп. Максима. [2717] Но таким источником был не Compendium Vindobonense, а синаксарь. Vita предполагает возвращение дара слова преп. Максиму непосредственно по совершении казни, и в этом отношении совпадает скорее с синаксарем, чем с Compendium Vindobonense, в котором чудо это определенно относится ко времени пребывания преп. отца в Лазике. [2718] Ближе к Vita подходит синаксарь также и тогда, когда пострадавшим одинаково с преп. Максимом учеником считает Анастасия «старшего», а не «пресвитера»; по Vita, Анастасий, пресвитер и апокрисиарий, как известно, подвергся только ссылке. Если синаксарь не отразился в Vita XL на повествовании о смерти и погребении преп. Максима, то это объясняется вообще чрезвычайной краткостью Vita в данном месте: [2719] здесь не использованы вполне даже и те указания, какие имеются в Βίος’е (о монастыре св. Арсения).
Таким образом, из всех источников Βίος’а автор Vita имел под руками только Феофана и «Акты» преп. Максима [2720] с его письмом к Анастасию Монаху. Вместо Compendium Vindobonense у него был синаксарь. Все же остальные документы он знал только из Βίος’а. Отсюда у него заимствованы ссылки на письмо Анастасия Апокрисиария, [2721] на акты Латеранского собора, [2722] на описание страданий папы Мартина. [2723]
Если в чем и имеет автор Vita преимущество перед Βίος’οм, так это в знании творений преп. Максима. Он дополняет показания Βίος’а на основании Disputatio, [2724] Quaestiones ad Thalassium, [2725] «Мистагогии», [2726] по-видимому, пользуясь кодексом типа Coisl. 267, в котором, кроме всех этих сочинений, находятся также и «Акты» преп. Максима, и другие исторические документы. Он, по-видимому, самостоятельно дает отчет о содержании таких сочинений преп. Максима, как Liber asceticus (περὶ βίου κτλ.), Capita theologicorum (περὶ δογμάτων καὶ θεωρίας ἄλλης), Epist. 1 ad Georgium praefectum (περὶ ἀποχῆς τῶν παρόντων), Orationis Dominicae expositio (περὶ προσευχῆς), Epist. 4 de tristitia secundum Deum, Capita de charitate, [2727] и для того пользуется кодексом Максимовых творений типа Coisl. 266, заключающего все вышеназванные творения. [2728]
Автор Vita довольно хорошо знает эти сочинения и дает удачные общие характеристики как аскетическим (перечислены в гл. XX*), [2729] так и истолковательным (перечислены в гл. ХХI*–ХХII*) [2730] сочинениям преп. Максима (в качестве введения к их обзору), и хорошо подмечает общий дух его учения, [2731] но для исторических целей пользуется только Disputatio, [2732] и в жизнеописание преп. отца привносит новых сведений очень мало. Он не использовал писем преп. Максима даже в такой степени, как автор Βίος’а. Поэтому, собственно, по количеству источников он стоит ниже Βίος’а. Главным источником его является, собственно, Bloc, остальные же источники (Феофан, Acta, синаксарь) при нем имеют только побочное и отчасти контролирующее значение.
Не менее важным является вопрос о том, как автор Vita относится к своим источникам. Для Vita I–VII в ее повествованиях о рождении, воспитании (II) и образовании (III) преп. Максима, его придворной службе (IV), принятии им монашества и настоятельстве его в монастыре в Хрисополе (V–VI), и, наконец, о намерении его отправиться в Рим ввиду распространения ереси монофелитской (VII), историческую основу составляют краткие сообщения Βίος’а, [2733] но они значительно расширены автором Vita путем разного рода соображений, умозаключений по аналогии и привнесения разного рода бытовых черт. В собственном смысле историческое зерно повествования, заимствованного из Βίος’а, касается сведений о придворной службе, пребывании св. отца в Хрисополе и намерении отправиться в Рим. Все же остальное представляет собственное построение автора, при помощи которого он думает дополнить общую картину до общепринятых рамок жития. В литературных обычаях того времени было принято, в подражание классическим образцам, в панегирических словах говорить об отечестве, родителях, воспитании и т. д. известного лица. [2734] В таком духе построил свои Слова Григорий Богослов (Or. 7–8, 18, 43). Так же старались писать и византийские агиографы. Следуя этому шаблону, и автор Vita, хотя и в самых общих чертах, старается что-либо сказать о рождении, крещении преп. отца, знатности и благочестии родителей, строгости воспитания, прохождении разных наук и т. п., но говорит об этом смело потому, что все это было в порядке вещей и, так сказать, предполагается само собою. Местом рождения преп. Максима Vita (гл. II) считает Константинополь, конечно, тоже по догадке, в соответствии со свидетельством Βίος’а о придворной службе преп. отца. Все скудные известия Βίος’а он, конечно, риторически расцвечивает, как только может. В качестве пособия для возможного пополнения исторического материала в пределах поставленных задач им, по-видимому, было использовано «Житие св. Никифора, архиепископа Константинопольского», составленное (вскоре после 829 г.) Игнатием, диаконом и скевофилаксом «Великой церкви», <т. е.> Св. Софии. [2735] Во всяком случае, по форме и по содержанию между обоими житиями замечается сплошь тесное соприкосновение.
ebooksa