Рядом с глоссами проф. М. Д. Муретов отмечает у Феофана, по сравнению с Βίος’οм, неудачные и недостаточно округленные обороты, а именно в связи с предполагаемыми пропусками у Феофана. Так, вместо слов жития (С. 17, прим. 7): ὁ δὲ βασιλεὺς τῷ τοῦ λόγου ξενοφωνηθεὶς ἀσυνήθει, у Феофана (32929) читаем просто: ὁ δὲ βασιλεὺς ξενοφωνηθείς [2523] опущены также у Феофана, по сравнению с Βίος’οм, слова (о Пирре): ἐκκλησίᾳ ἐκοινώνησε (С. 31, прим. 1) и слова об осуждении на соборе в Риме еретиков μετὰ δογμάτων (С. 35. прим. 2). Что касается первой фразы, то хотя она и является, действительно, сокращением, но скорее из Анастасия Синаита, чем Βίος’а, ибо для Феофана правдоподобно не было смысла опускать общего выражения: τῷ τοῦ λόγου ἀσυνήθει, но были все основания опустить фразу Синаита о том, что вопрос о волях еще не был поднят κατὰ τοὺς ἡμετέρους καιρούς. Зависимости от Βίος’a, таким образом, указанное сокращение, во всяком случае, не доказывает. Что касается других мест, то вряд ли в них можно видеть тоже сокращения. При отсутствии их речь Феофана нисколько не теряет своей ясности и определенности, и сами они не такого характера, чтобы не могли быть прибавлены к тексту Феофана или выведены из него чисто дедуктивным путем. А главное — этих мест нет в соответствующих отделах Libellus synodicus (гл. 131–132), [2524] который имеет все данные на то, чтобы его считали источником для Феофана.
Итак, если и есть у Феофана сокращения, то не из Βίος’a, а из Анастасия Синаита. Как признак поздней руки, проф. М. Д. Муретов указывает у Феофана случаи нескладного построения речи и неправильного сочетания слов. Таковы: (С. 17, прим. 2) ἦλθε πρὸς αὐτὸν Ἀθανάσιος — καὶ κινήσας πρός τὸν βασιλέα περὶ πίστεως λόγους ὑπισχνεῖτο αὐτῷ Ἡράκλειος; [2525] (C. 21) στοιχήσας βουλήν. [2526] Это, конечно, так. Недостатки конструкции позволяют заключать о компилятивном характере повествования Феофана. Но заключать отсюда, что Феофан зависит именно от Βίος’a, чтения которого в данных местах лучше, по крайней мере, преждевременно. Притом же, как увидим, и в Βίος’е не меньше, если не больше, подобных же неправильностей в стиле, и именно там, где у Феофана имеются хорошие чтения. Указанный пример нескладной конструкции речи у Феофана легко объяснить при предположении зависимости от Анастасия Синаита. [2527] У последнего главным действующим лицом представляется император Ираклий: он приходит в Антиохию, встречается с Афанасием, обращается к нему с речами о вере и старается прельстить его своими обещаниями. Феофан почему-то решил видоизменить речь Анастасия и, где только можно, выставил субъектом действий Афанасия. Но обрабатывая в этом стиле текст Синаита, он не сумел выдержать его до конца и допустил в своей компиляции вышеуказанное крайне неудачное построение речи. Вряд ли подобная конструкция получилась бы у Феофана, если бы он копировал текст Βίος’a, который дает весьма корректное чтение: Ἀθανάσιος λόγον πρὸς τὸν βασιλέα κεκίνηκε περὶ πίστεως. Ὁ δὲ ὑπισχνεῖτο αὐτῷ. [2528] Можно поэтому утверждать, что конструкция Феофана объяснима из неудачной обработки, — но не Βίος’a, а Анастасия Синаита.
Указываемые проф. М. Д. Муретовым признаки более поздней редакции Феофана по сравнению с Βίος’οм не говорит, таким образом, в пользу защищаемого им положения. Еще в большей степени то же нужно сказать об отмечаемых им дополнениях и поправках у Феофана, тем более что и вообще речь о такого рода признаках не обладает прочностью, и самая наличность добавок не может быть установлена бесспорно.
В качестве добавок проф. М. Д. Муретов указывает на слова ἀμφοτέρων τὴν γνώμην (С. 21) и τῷ μέλανι (к слову ἐπιστάξας, см.: С. 33, прим. 4), коих нет в Βίος’е. Но вряд ли можно признать слова эти добавками. Если и можно утверждать, что в тексте Βίος’a они подразумеваются сами собой, то этим можно объяснить не только то, почему они могли быть в этот текст вставлены, но и то, почему они могли быть здесь и опущены. Есть, однако, прямые данные утверждать, что мы имеем дело не с дополнениями у Феофана, а с пропусками в Βίος’е. Ἀμφοτέρων τὴν γνώμην пропущено в Βίος’е потому, что с опущением здесь вышеупомянутой «глоссы» в тексте жития получилась бы тавтология (ἀμφοτέρων στοιχήσας βουλήν — (γράφει) ἀμφοτέρων τὴν γνώμην:
Столь же субъективны и не имеют принудительного значения указания на допущенные у Феофана перестановки и замены слов по сравнению с Βίος’οм. Феофан (3301), например, читает ὑπάρχων вместо ὤν (Βίος, «Материалы», с. 28, р. п.: С. 17, прим. 8), и притом в несколько ином сочетании, чем в Βίος’е; или читает (3313–4): ἡ πόλις Πύῤῥον, ὡς ἀσεβῆ, σὺν τῇ Μαρτίνῃ καὶ τῷ υἱῷ αὐτῆς ἐξέωσαν (в житии πόλεως, см.: С. 25, прим. 4) вместо ἡ πόλις σὺν τῇ Μαρτίνῃ и т. д.. [2530] Чтение ὑπάρχων встречаем уже у Анастасия Синаита. [2531] Что касается второго чтения, то Феофану было естественно выдвинуть Пирра на первый план, ибо в предшествующем изложении он представляется у него главным действующим лицом.
В числе замен к лучшему проф. М. Д. Муретов отмечает у Феофана такие оттенки речи, которые, в противоположность Βίος’a, соответствуют не современной преп. Максиму эпохе, а более позднему времени, и, следовательно, отличаются, так сказать, неисторичностью. Так, в вопросе Афанасия, по Βίος’y, [2532] речь идет вообще о волях и энергиях: διπλῶς ἢ καὶ μοναδικῶς, а у Феофана (32929) — о волях διπλᾶ ἢ μοναδικά [θελήματα]. Однако, у Анастасия Синаита — в весьма раннем документе — стоит тоже διπλᾶ. [2533] В словах Феофана (33016): «в это время Софроний рукополагается во епископа Иерусалимского» проф. М. Д. Муретов (С. 21, прим. 2) видит признак поздней редакции и считает более древней конструкцию жития: «Софроний, архиепископ Иерусалимский, узнав это», [2534] созвал собор и т. д. Но рассказ Феофана о соборе св. Софрония (как составившемся для его избрания) вполне отвечает исторической действительности и подтверждается его синодикой, а притом, в таком же виде читается в Libellus synodicus, гл. 124. [2535] Знак поздней руки проф. М. Д. Муретов усматривает в употреблении у Феофана таких эпитетов, как καθολική (С. 23, прим. 4:
Признаком поздней руки проф. М. Д. Муретов считает употребление глагола κρατύνω (С. 25, прим. 1:
Но что бы ни говорили о неудачных искажениях текста у Феофана, есть у него и много таких мест, где чтения его лучше Βίος’а. В этих случаях мы имеем дело, по мнению проф. М. Д. Муретова, с поправками Феофана: все лучшие чтения — поправки и знаки второй руки. Таковы, например, чтения: ἀνένηψαν ἐπιστρεψαντες (С. 23, прим. 6:
Случайные поправки текста возможны, конечно, и в позднейшей компиляции. Но считать лучшие чтения за поправки и resp. за признаки позднейшего происхождения можно только в том случае, когда доказано, что автор документа с лучшими чтениями является мастером стиля и мог выгладить слог используемого документа. Но как раз этого мы не можем сказать про Феофана, стилистические дефекты которого слишком очевидны. [2544] Выше отмечены случаи нескладного построения речи, допущенного Феофаном при неудачном исправлении Синаита. Нет поэтому особых данных предполагать у Феофана какие-либо стилистические поправки к Βίος’y. Гораздо вероятнее обратное предположение — именно, что в Βίος’е, в силу неудачной компиляции, текст Феофана претерпел изменения в худшую сторону. По крайней мере, для последнего из указанных мест можно утверждать, что недочеты в правильном построении речи в нем зависят от неудачной комбинации здесь мыслей, взятых из двух источников: у Феофана (ἀναθαμάτισαν) и Ἱστορία σύντομος (διαπέμπεται). [2545]
Таким образом, нужно признать, что нет ни одного принудительного основания усвоять Βίος’y приоритет перед Феофаном, а напротив, нужно признать это житие зависящим от византийского летописца. Вопрос этот стоял <бы> яснее и действительное соотношение этих документов выступало бы очевиднее, если бы один из них был вполне оригинальным документом. Но так как оба являются позднейшей компиляцией, то не так легко установить преимущество одного перед другим. Поэтому-то нелегко усвоять приоритет и Феофану, ибо и он носит следы позднейшего происхождения. Но Феофан является компилятором в отношении не к Βίος’у, а к Анастасию Синаиту и Libellus synodicus. В отношении же к Вику ему принадлежит несомненный приоритет. Это показывает весь предшествующий анализ соотношения Феофана и Βίος’а как вообще, так и в деталях, и как по содержанию, так и по стилю.
Установление зависимости Βίος’а от столь позднего источника, как Феофан, отчасти упрощает решение вопроса об отношении этого жития к другим, большей частью дословно совпадающим с ним документам. Из них Compendium Vindobonense тоже нужно признать источником для Βίος’а. Это житие не могло быть извлечено из Βίος’а, ибо в таком случае представлялось бы странным отсутствие в нем замечаний о деятельности преп. Максима при папе Иоанне, его знаменитом диспуте с Пирром, беседе с епископом Феодосием; странным бы так же казалось помещение сведений о творениях преп. Максима до рассказа об исповедническом подвиге св. отца, а не после рассказа о первой его ссылке, как в Βίος’е, [2546] и еще более странным — неясное представление о наказании учеников преп. Максима. [2547]
Напротив, за зависимость Βίος’a от Compendium Vindobonense говорит то, что почти весь Compendium Vindobonense по кусочкам использован в Βίος’е, причем разные отделы его вырваны из своей естественной связи и помещены отрывочно в Βίος’e, иногда без всякой связи с предшествующим и последующим изложением. В особенности это нужно сказать о перечне творений преп. Максима (Τίς οὖν ἀρίθμησει), [2548] в котором хотя в начале и вставлена частица οὖν, но она нисколько не способствует тому, чтобы связь этого отдела с предшествующим рассказом о бедственном положении преп. Максима в ссылке стала сколько-нибудь очевиднее. Вставка здесь тем более бросается в глаза, что о преп. Максиме по Compendium Vindobonense здесь говорится, что ему было около 90 лет, между тем как немного выше в Βίος’е [2549] (в передаче Relatio XIII) [2550] ясно сказано, что во время первого суда преп. Максима (при осуждении на ссылку в Визию) ему было 75 лет. Насколько автор Βίος’а механически копирует Compendium Vindobonense, видно из того, что он говорит об одном из Анастасиев, ученике преп. Максима, как о «его (αὐτοῦ) апокрисиарии», [2551] хотя и должен бы знать из приводимого им письма «Анастасия, пресвитера и апокрисиария старейшего Рима», [2552] чьим апокрисиарием был этот Анастасий.
Зависимость Βίος’а от Compendium Vindobonense, таким образом, несомненна. Не может быть также спора о зависимости его от Ἱστορία σύντομος. Несмотря на незначительность соприкосновений между этими документами, [2553] генетической связи между ними отрицать нельзя. При этом приоритет, безусловно, остается на стороне Ἱστορία σύντομος уже по одному <тому>, что этой «Краткой истории» никак нельзя вывести из Βίος’a (даже комбинируя его вместе с Hypomnesticum’oм). Между прочим, нет в житии основания для весьма характерного в «Истории» хронологического упреждения исповеднического подвига преп. Максима перед страданиями папы Мартина и к хронологическим сообщениям о ереси монофелитской. [2554] Правда, при предположении знакомства автора Βίος’a с Ἱστορία σύντομος и resp. Hypomnesticum’ом, странным может показаться то обстоятельство, что им не использованы многие точные даты Hypomnesticum’a, столь много помогающие при изложении истории страданий преп. Максима. Но смущаться этим нисколько не следует. Автор Βίος’а не преследовал исторических задач, а <имел своей целью> лишь полноту описания подвигов преп. Максима. Поэтому он опускал все мелкие детали, все даты и не сохранил даже из Ер. Anastasii apocrisiarii даты прибытия преп. Максима в третью ссылку (Лазику) — 8 июня V-гo индикта. [2555] Кроме даты смерти преп. отца (13 августа V-гo индикта), в Βίος’е не указано ни одной точной даты по индикту, несмотря на то, что в источниках этого жития — и даже у Феофана (3322) — они были налицо. Поэтому нисколько не удивительно, если автор Βίος’a не принял в расчет дат Hypomnesticum’a, которыми, может быть, он даже и не умел воспользоваться.
Что касается Relatio, Tomus alter и других современных преп. Максиму документов, то зависимость от них Βίος’a не нуждается ни в каких доказательствах. Можно только отметить, что допущенные в Βίος’е сокращения и некоторые изменения в тексте этих документов, в общем, нужно признать неудачными, почему и текст их в редакции Βίος’а малопригодным для исторического пользования. [2556]
Итак, Βίος нужно признать зависящим от Феофана, Compendium Vindobonense, Ἱστορία σύντομος, актов преп. Максима и писем его и Анастасия Апокрисиария. Полученный результат подтверждает произведенный выше анализ содержания Βίος’a и придает силу всем сделанным тогда выводам. Никаких других источников для объяснения генезиса Βίος’а предполагать нет надобности. Все, что в этом житии находится нового по сравнению с указанными источниками, легко объяснить как построения самого автора, сделанные им на основании тех или иных источников.
Зависимость от Феофана определяет раннейшую дату — 813 г., раньше которой нельзя полагать написания данного жития. А обработка его св. Евфимием в грузинском житии около 998 г. ставит самый поздний предел для его датировки. В таких пределах по тем же основаниям нужно полагать и время написания другого пространного жития преп. Максима — Vita. Так как Vita, как увидим, стоит в зависимости от Βίος’а, то время написания этого последнего можно приближать к первому пределу и приблизительно относить происхождение его к половине IX в.
Имя автора-компилятора неизвестно. Работа его невысокого качества. Он большей частью только копирует документы, редко их сокращает, еще реже проявляет стремление к пополнению своих сведений путем комбинирования данных, которыми он располагал. Но и эти немногие опыты собственных построений, впрочем, крайне неудачны, и домыслы имеют лишь только вид внешней основательности. Явно неудачно его предположение о жизни преп. Максима в Риме при папе Иоанне и участии на соборе против монофелитов: об этом не говорится ни в Compendium Vindobonense, ни у Феофана; [2557] неправильно приурочено им сюда Послание к сицилийцам, как неправильно отнесена им почти вся литературная деятельность преп. Максима к периоду (655–656 гг.) ссылки его в Визию. [2558] Без всяких оснований предполагает он, что преп. Максим был также и игуменом Хрисопольского монастыря, [2559] и действует слишком наугад, когда думает, что Констант поселился в Сицилии, а не в Риме, потому что римляне его не приняли, как еретика. [2560] Слишком поспешно понимает он общее хронологическое показание Tomus alter XXXIII (μετὰ ταῦτα) в смысле ὀλίγου παρελθόντος καιροῦ, [2561] между тем как от второй до третьей ссылки преп. Максима прошло целых 5 лет (656–662 гг.). Этим он лишний раз показывает, как мало заинтересован хронологическим устоем для жизнеописания преп. Максима, что, впрочем, видно и из систематического пропуска им почти всех дат своих источников.
Даже со стороны изложения автор Βίος’а не выказывает себя с блестящей стороны. Он не в состоянии даже пересказать свои источники: он может только буквально их переписывать, причем работу эту он совершает часто просто механически, не заботясь об исправлении неточностей и несогласованностей в своих источниках. [2562] Переходы от одного эпизода к другому у него однообразны и монотонны. [2563] Во всем остальном он следует всецело копируемым документам, с некоторыми редакторскими правками. Все произведенные им изменения [2564] в тексте оригиналов, в общем, незначительны. О них речь будет особо. Здесь отметим у него только непростительные извращения текста: это — превращение Иоанна, сакеллария экзарха Африки Петра, в стратилата (экзарха) Африки, [2565] замена имени Анастасия-пресвитера именем преп. Максима, [2566] помещение Факирии (Такверы) в Абхазии вместо Иверии–Грузии. [2567]
После всего сказанного о составе Βίος’а и способе обработки в нем источников, легко, думаем, понять, что это житие как исторический документ особой ценности не представляет. Использованные в нем документы все нам известны, и причем в их лучшем, подлинном виде. [2568] Все привнесенное автором Βίος’а от себя представляет ряд шатких и неосновательных гипотез. Ввиду этого, Βίος не может иметь для нас значения самостоятельного источника и не сообщает нам
3. Vita
ebooksa