— Что? — спросил я, не оборачиваясь.
— У тебя нога кровоточит.
Я посмотрел вниз и убедился, что двенадцатый не врет. Под раненой ступней на земле оставались темные пятнышки.
Вот дерьмо, придется все-таки забинтовать. Спрей не совладал с довольно глубокими дырками. Ну что, четвертинку шприца? Лучше потратить немного раствора, чем хромать и оставлять за собой кровавые следы.
Вколол, и сразу полегчало. Шприц с остатками убрал в рюкзак.
Двенадцатый все это время оставался в тени крытого перехода — не шевелился и даже как будто не дышал. Дождевик делал его похожим на кучу земли.
— Идем, — сказал я.
— Идем, — откликнулся Ниндзя.
— Не повторяй за мной.
— Ладно.
Я едва успел порадоваться излеченной ступне, как через несколько шагов раздался внезапный выстрел, и ногу пронзила дикая боль.
— Это было громко, — посетовал двенадцатый.
— Заткнись! Сука, что это было?
— Ловушка.
Ниндзя оказался прав — очень простая, незаметная ловушка из одного-единственного автоматного патрона. Он был вертикально вставлен в небольшой обрезок трубы и присыпан землей, а под капсюлем располагался гвоздь. Когда я наступил на патрон, гвоздь ударил по капсюлю, и произошел выстрел, расхерачивший мою ступню.
— Вот же дрянь, — я упал на зад и вновь полез в рюкзак за шприцем.
Пришлось потратить еще четвертинку укола, и замотать ботинок клейкой лентой, потому что теперь в нем было слишком много дырок. Клейкую ленту подогнал двенадцатый — у него под плащом скрывалось много всего интересного.
— Кто-то идет, — шепнул он, когда я заканчивал с ботинком.
— Ты боишься? — оскалился я.
— Опасаюсь. Не люблю открытые схватки.