Аргентинец выпрямился, наморщил лоб. Лягушачьи глаза метали стрелы в Палермо.
— Не смейте так говорить о ней.
Палермо смотрел на аргентинца как на зеленого марсианина.
— Орасио, не вешай мне лапшу на уши. Не надо…
Послушай Неужели она и тебе запудрила мозги?
— Замолчите.
— Ну и штучка.
Кискорос сделал шаг вперед. Пистолет был нацелен в голову бывшего босса.
— Я вам сказал, чтобы вы помолчали. Она настоящая дама.
Не обращая внимания на пистолет, охотник за сокровищами саркастически посмотрел на Коя.
— Надо признать, — сказал он, — что она орешек крепкий… Н-да. С характером дама. Тебя и твоего €друга, думаю, нетрудно было обойти. А меня… Бог ты мой. Это уже дело посерьезнее, медали заслуживает.
А уж этого сукина сына, Орасио, оплести — это орден, не меньше. Да, с мозгами баба.
И с восхищением вздохнул. Потом сунул руку в карман пиджака, достал пачку сигарет. Зажал сигарету в зубах, задумчиво сказал — Пожалуй, она действительно заслуживает этих изумрудов.
Погрузившись в размышления, он искал по карманам зажигалку.
— Все мы — идиоты.
— Не надо множественного числа, — потребовал Кискорос.
— Хорошо. Уточняю: эти двое и я — дураки набитые. А ты — идиот.
В эту секунду раздался гудок парохода, входившего в порт, короткий, хриплый, он предупреждал малое судно, чтобы оно держалось в стороне. И этот гудок словно бы поставил точку в долгих размышлениях, которым предавался Кой в последний час — на самом деле неосознанно он посвятил им гораздо больше времени, — и он увидел, чем кончится эта игра, увидел все до самого конца. Увидел в таких подробностях, что открыл рот, еще мгновение — и он бы вскрикнул. Все подозрения, знаки, вопросы, которые занимали его в последние дни, внезапно приобрели смысл Даже роль, предназначенную сейчас Кискоросу, и восемь часов, что она потребовала, а также этот трюм, который был выбран для их временной тюрьмы, — все это мог он сейчас объяснить в двух словах. Танжер покидала этот остров и всех их, обманутых оруженосцев.
— Она уйдет, — сказал он громко.
Все на него посмотрели. С тех пор как Танжер начала подниматься по трапу, он не раскрывал рта.