Возвращение в свою материальную оболочку оказалось очень болезненным, куда болезненнее, чем в любых предыдущих случаях. Хотя мое тело все это время оставалось сидящим в удобном кресле возле письменного стола (в то время, как моя душа бродила среди звезд и туманностей в дальних концах Вселенной), телесная оболочка, предположительно опустевшая, очевидно соответствующим образом реагировала на мои психические опасности! В самом деле, человек, вырвавшись из объятий кошмара, обычно продолжает подсознательно бороться с призраками, пока не проснется полностью: поэтому, наверное, и я, придя в себя, обнаружил, что отчаянно борюсь со своим бухарским ковром. Кресло лежало на боку, книжная полка свалилась на пол, вероятно и бесценные книги рассыпались по полу.
К счастью, я пощадил настольную лампу. Она стояла на своем месте, разгоняя тени. Зато мой халат оказался разорван в нескольких местах.
Я поднялся на ноги и неверной походкой подошел к окну, выходящему в сад. Уже наступил вечер, мрачный и холодный. На безоблачном небе ярко сияли звезды. Открыв окно, я посмотрел на них и содрогнулся от воспоминаний, а потом инстинктивно закрыл руками глаза: и тут небо рассекла невероятно яркая молния!
Я удивился: молния в ясную погоду? Но тут удар невероятной силы встряхнул дом. Я упал на пол. Створки окна ударили мне в спину, опрокинув на пол. Налетевший ветер дико взвыл под крышей. Настольная лампа замигала и едва не потухла, но потом снова ярко засияла… И лишь потом раздался сокрушительный удар грома!
В следующую секунду комнату наполнил резкий запах озона.
«Боже мой! Молния ударила в дом!»
Но затем, приподнявшись с пола, я с облегчением понял, что мой дом ничуть не пострадал. И тут я заметил, что мою комнату теперь освещает два источника света: одним из них была настольная лампа на письменном столе, дающая спокойный желтый электрический свет, а вот второй…
Второй испускал пурпурный мерцающий свет, однако сам был скрыт от меня за выступом стены. Я двинулся вперед, спотыкаясь и стараясь придти в себя. Но когда я, наконец, увидел источник света, рот мой раскрылся в благоговейном изумлении и радости.
Я, конечно, предполагал, что увижу, поскольку узнал пульсирующее пурпурное свечение. В дальнем углу моего кабинета и в самом деле стояли огромные дедушкины часы, выполненные в форме гроба. Когда-то они принадлежали когда-то моему отцу… Однако теперь корпус их был поцарапан и потемнел, от них валил пар, а из открытой дверцы на передней панели лился странный свет. И распростершись у подножья таинственного механизма лежал Титус Кроу. На лице моего друга застыла гримаса боли и гнева, вызванная, вероятно, бесплодными попытками подняться.
— Титус! — закричал я, бросаясь вперед. — Это вы? — Меня смутило странное несоответствие. Мой друг казался намного моложе, чем он был, когда мы расстались десять лет назад, но, когда он поднял на меня взгляд, и смог наконец улыбнуться, я убедился, что передо мной Титус Кроу, но такой молодой, что мог бы стать моим младшим братом!
— Есть… Ах!.. кофе у вас в доме, де Мариньи? — простонал мой друг. — Или, может быть… Ох!.. глоток бренди?
Но тут его глаза закатились, плечи задрожали и, потеряв сознание, он со вздохом рухнул на пол.
Утром Титус Кроу почувствовал себя лучше и смог даже выпить глоток кофе, прежде чем снова погрузился в глубокий сон. Смертельная усталость — так назвал бы я его болезнь. Но все же здоровье моего друга беспокоило меня и потому, как только Титус Кроу потерял сознание, я пригласил хорошо известного мне понаслышке доктора… доктора богословия! Это был ни кто иной, как преподобный Гарри Таунли, друг, доверенное лицо и бывший сосед Титуса Кроу. Пребывая на заслуженном отдыхе, он сам недавно вернулся в Англию из кругосветного путешествия, и поэтому ничего не знал о моем появлении, пока мой телефонный звонок не поднял его с постели. Его последнее воспоминание о нас с Кроу было связано с ужасной бурей, уничтожившей Блаун Хаус десять лет назад.
Поэтому мой звонок должно быть сильно взволновал старого джентльмена! Мало того, что он услышал голос человека, которого считал мертвым, так его вызывали ко второму почившему, по его мнению и нуждающемуся в его помощи! Тем не менее тревога в моем голосе передалась и ему. Он поверил, что телефонный звонок не дурацкий розыгрыш. Лишь осмотрев своего неожиданного пациента и поудобнее устроив его в мягкой постели, преподобный Гарри Таунли позволил себе выразить некоторое удивление. Конечно, я спросил, что так сильно смутило его?
— Видите ли, я знаю Титуса Кроу много лет, — ответил мне доктор. — И я не думал, что он может меня чем-то удивить. И все-таки… — тут от снова покачал головой.
— Ну-ну? — подтолкнул я его.
— Так вот, — медленно заговорил доктор богословия, — прежде всего, позвольте вас заверить — это безусловно Титус Кроу. И следовательно на его теле должны быть следы времени, я имею в виду разные мелкие шрамы, которые у любого человека накапливаются с годами. Но их нет. Удалить их мог бы какой-нибудь выдающийся специалист по пластической хирургии, потратив полжизни на такую прекрасную работу! И это еще не все. Титус Кроу стал… моложе!
— Мне тоже так показалось. Но разве такое возможно?
— Я не знаю… — преподобный Гарри Таумли беспомощно посмотрел на меня. — Не имею ни малейшего представления. Я могу только сказать, что это тело человека, скажем, тридцати восьми лет. Каким-то образом мой друг потерял четверть столетия? Но и это еще не все. Остальное — само совершенство… — тут доктор богословия покачал головой, не находя слов.
— Что — остальное? — перепугался я.
ebooksa