Там, где цветет ликорис

22
18
20
22
24
26
28
30

Стук сердца учащается. Он в шаге от раскрытия самого волнующего и страшного факта: правды о собственной смерти.

— Вроде бы, там мистика, что-то странное, — альфа задумывается, а Алексис внимательно слушает, не дыша. Он напрягается всем телом. — Точно не помню, надо спросить у Амори, он был свидетелем. Если хотите, то приходите вечером, мы всегда рады гостям.

Он разочарованно выдыхает и кивает в знак согласия. Так настроился услышать, но ничего толком не узнал. Мистика? Это вконец все запутывает. Алексис думал, что он мог отравиться чадным газом от плиты ночью и умереть, не проснувшись. Или у него была болезнь сердца, и оно остановилось во сне. Возможно, в дом залезли грабители и убили его — вариантов много. Но мистика? «Что-то странное»?

Ему необходимо больше конкретики. А значит, он притворится соседом и придет сегодня в дом Амори. Наверно, он еле узнает омегу, ведь тому сейчас около семидесяти. Во сколько лет он родил Марка, что его сын выглядит так молодо? На вид не больше двадцати пяти.

Алексис краем глаза наблюдает за Марком, отмечая, что альфа неразговорчивый. И кроме того, ничем не похож на Амори. Лучший друг низенький и худощавый, светлый-светлый, как персонаж со страниц сказок о добрых духах. Марк же широк в плечах и крепок в руках, да и к тому же курчавый. Вероятно, похож на альфу-отца.

Вышедшее из-за облаков солнце колкостью проходится по лицу, лезет лучами в глаза, заставляя их слезиться. Голова чуть кружится, кожа печет и краснеет. Похоже, у Алека непереносимость прямых солнечных лучей.

Благо, до каменного дома остается недалеко. Марк, заметивший, что Алексису жарко, отдает ему свою соломенную шляпу.

Перед калиткой он обещает альфе зайти вечером в гости. А сам идет к крыльцу дома, осматривая зелень сада и качели, которых тут не было.

Алексис вздыхает.

Он все не может вспомнить, кому принадлежал каменный дом на самой крайней улице округа Меффи.

========== Глава 3. Марк ==========

Алексис вздыхает. Он морально не готов увидеть Амори старым. Не так давно они бегали по лесам, собирали ранние ягоды и гадали на ромашках в «любит-не-любит». Засматривались на местных альф, глупо хихикая в ответ на внимание с их стороны.

Как дети одного возраста, к тому всему живущие недалеко друг от друга, они сдружились с лет трех и были, как говорят, «не разлей вода». Убегали от родителей, прятались, играли. Потом защищали друг друга перед папами. Близко от их домов был пруд — сейчас он высох. В особо жаркие дни он превращался в лужу — болота больше, чем воды. Но Алексису с Амори было все равно: помнится, выпачкаются в грязи с головы до ног и бегают счастливые. А какое им дело до грязной одежды или до упреков родителей? Дети и есть дети.

Климат у них летом сухой. Три месяца жары без капли влаги — солнце нещадно выпаливает все. Травы высыхают, земля покрывается трещинами. Приходится носить воду из сужающейся речки, чтобы полить огород и сад. И только перед самой осенью наступает сезон дождей: тянется он тоже три месяца, до зимы.

Судя по календарю, скоро начнутся грозы и ливни. Вчера уже гремело, а где-то вдалеке лило: ветер принес прохладу и запах дождя в открытое окно.

…Амори семьдесят, у него есть взрослые дети и, скорее всего, внуки. Алексис же так и застрял в подростковом возрасте, хоть подростком себя не чувствует.

Он долго выбирает, что надеть, замечая за собой желание нарядиться чем получше. Из его головы никак не выходит образ Марка. Алексис всегда был падок на сильных немногословных альф, но за предыдущую жизнь не встретил пару. Кто сказал, что в этой нельзя?

Он ухмыляется отображению в зеркальной поверхности, пугаясь вдруг собственной уверенности и мыслей о едва знакомом Марке.

Алексис наконец определяется, переодеваясь в штаны с завышенной талией и блузу из тонкой струящейся ткани, название которой он не знает. Треугольный глубокий вырез открывает вид на выраженные ключицы и шею. Алексис вертится перед зеркалом, осматривая себя. Если бы тело не было настолько худым, одежда смотрелась бы на нем куда лучше, а не висела, как на огородном пугале.

Придется откормиться. Как на то, есть не хочется — скорее всего, из-за стресса.