Впрочем, если верить главе Ордена, впредь подобных недоразумений можно было уже не опасаться.
Мысли мои сами собой вернулись к нашему недавнему разговору – к тому самому моменту, когда Анатолий Сергеевич заявил, что калейдоскоп реальности, столь долго служивший моим проклятием – рукотворен, и стоит за этим не кто иной как сам мой собеседник со своими соратниками. Все к тому, в общем-то, и шло, но вопросов у меня от откровенности Гроссмейстера меньше не стало – скорее наоборот.
– Но как такое возможно? – задал я самый очевидный из них. – У вас что, машина времени стоит в подвале?
– Именно так, – не моргнув глазом, склонил голову Анатолий Сергеевич. – Только мы называем ее просто Машина. Дело в том, что переносом человека в прошлое – и последующим возвращением назад – ее функции не ограничиваются. Что в каком-то смысле даже важнее – Машина способна рассчитать, как то или иное воздействие скажется на течении потока времени…
– Вы сказали, «в прошлое»? – увлекшись идеей, почти перебил собеседника я. – А в будущее?
– Как говорится, наше с вами будущее еще не написано, – усмехнулся Гроссмейстер. – Попросту, его еще нет – хотя, на самом деле, там все устроено несколько сложнее, но пока просто запомните: искусственно переместить человека в будущее относительно базового для него потока времени невозможно. Неживой предмет – запросто (впрочем, и там есть свои ограничения), неразумный живой организм – без проблем. Но не человека – его затянет между потоками, а это верная смерть.
– То есть, например, динозавра вы из прошлого привезти можете? – позволил я пуще прежнего разыграться своей фантазии, живо представив себе этакий парк Юрского периода где-нибудь между Большой Грузинской и Красной Пресней.
– Динозавра не можем, – тут же, впрочем, спустил меня с небес на землю Анатолий Сергеевич. – Коридор, в который в силах отправить нашего эмиссара Машина, по историческим меркам не столь широк. Охватывает он около полутора веков – сейчас этот период начинается в последней трети восемнадцатого века и обрывается в первой трети века двадцатого.
– Сейчас? – переспросил я.
– Ну, мы же и сами тоже не стоим на приколе – движемся вместе с текущим потоком времени, естественным, так сказать, образом. Соответственно, вслед за нами скользит по хронологической шкале и коридор… С этим, кстати, косвенно связано ваше сегодняшнее здесь появление, – кивнув головой в такт собственным словам, заметил Гроссмейстер. – Последнее рассчитанное Машиной вмешательство относилось к ноябрю 1773 года – на самой границе достижимого. Рамки доступного нам коридора не постоянны, колеблятся в пределах месяца-двух – был риск, что момент окажется упущен – и уже безвозвратно. Поэтому-то миссию и запустили как можно раньше, в неурочный день.
– А урочный – первая пятница месяца? – догадался я. – Кстати, почему именно так?
– Ночь с четверга на пятницу, – поправил меня Анатолий Сергеевич. – Да, это традиция, идущая еще с времен Брюса. В силу нее во все времена в любом потоке мы знаем день, когда следует ждать Скачка. Как правило, лично Столпов он не сильно затрагивает, но иногда и в нашей жизни случаются нежданные перемены. К тому же, перенастройка сознания происходит у всех по-разному: кто-то сразу вливается в новую реальность, а кому-то для ее осознания требуется некий срок – чаще минуты, но, бывает, что и часы. Согласитесь, Игорь, лучше быть к такому готовым. А еще лучше – встретить Скачок среди своих. Поэтому, кстати, накануне очередной миссии Ордена Столпам рекомендовано собираться здесь, в штаб-квартире. Подавляющее большинство прибывших вечером оказываются на месте и утром – так что схема работает.
– Понятно… – протянул я, хотя и, откровенно говоря, не до конца вник в услышанное. – Вот вы упомянули в качестве точки отсчета некого Брюса… Что за Брюс? – спросил затем.
– Яков Вилимович Брюс, потомок шотландских королей, сподвижник русского императора Петра I, генерал-фельдмаршал, дипломат, ученый и инженер… – принялся перечислять хозяин кабинета. – Он же – знаменитый «колдун с Сухаревской башни». Он же – основатель и первый Гроссмейстер Ордена.
– И это он изобрел машину времени? – догадался я.
– Помилуйте, Игорь, – недовольно скривившись, всплеснул руками мой собеседник. – Дата учреждения Ордена – 1697 год. Это конец XVII века, на секундочку. А Машина и сегодня – непревзойденный образец науки и техники. Изобрести такое триста лет назад – а уж тем более, построить – было не под силу никому, даже гению Брюсу. Он этого и не делал. Якову Вилимовичу Машина была передана… А вот кем – не спрашивайте, должно же хоть что-то вам остаться для новых степеней посвящения, – оборвав речь на полуслове, улыбнулся Анатолий Сергеевич – как мне показалось, несколько натужно, словно все никак не мог отойти от услышанной от меня глупости.
– А зачем – можно спросить? – все же не отступал я. – Зачем этому Брюсу дали Машину? Зачем, собственно, Орден вмешивается в прошлое?
– Все написано на нашем гербе, – проговорил Гроссмейстер, выразительно указав рукой на эмблему на стене. – Ради лучшего будущего.
– Э… Лучшего – для кого?
– Для всех.